– Что ты имеешь в виду? – хрипло спросил Севастьян Петрович.
– Я всё знаю… Про тебя и маму.
– Но… Как? – растерялся Севастьян Петрович.
– У Натки в дневнике прочёл. Один её ухажёр попросил узнать, что она о нём думает. А там про него почти ничего, больше про то, как ты на маму смотришь…
– Отец знает?
– Вряд ли. Даже, если бы и знал, ему на это начхать.
Оба замолчали. Севастьян Петрович переваривал новость о том, что племянники в курсе его безответной любви к их матери. Влад смотрел пустым взглядом в потолок.
– Кхм! – смущённо кашлянул Севастьян Петрович, собравшись с духом продолжить разговор, – Да, я любил Майю. Потому и держался в стороне, чтобы не смущать её покой. Как бы я смотрел в глаза брату, вам – детям, если бы рассказал о своих чувствах, попытался добиться взаимности, как ты говоришь?
– А ты её спросил? Была ли она счастлива с отцом? Думаешь, почему так рано ушла из жизни?
– Не обо мне сейчас речь! Ты-то сам!? «Биться»! «Добиваться»! А сам в воду сиганул! – сердито, на одном дыхании выпалил Севастьян Петрович.
Он, и вправду, рассердился на племянника. Ишь, проповедник нашёлся! Учителя из себя строит! Оценки даёт – так или не так поступил! Так – любит, а так – не любит! А сам ведёт себя, как пацан какой-то, а не мужик! Хотелось взять племянника за плечи и трясти, как грушу – да вернись ты уже в разум! А ещё лучше – спустить штаны, да выпороть по-отцовски ремнём! Эх! Прямо руки зачесались!
Руки, конечно, Севастьян Петрович распускать не стал, а вот словесно пошёл вразнос:
– Ну, что молчишь?! Сказать нечего?! Только теоретизировать горазд?! А где твои «биться» на практике?! Кишка тонка оказалась?!
Влад наезд дяди выдержал спокойно, даже как-то равнодушно. Когда дядя иссяк, сказал:
– Я её изнасиловал. Такое не прощают.
Сказал и отвернулся. Опять уставился в потолок.
– Ну, уж, нет! Она ни о чём таком не говорила! – выпалил Севастьян Петрович, ещё не остывший от своего праведного гнева.
Сказал, и тут же прикусил язык – ведь обещал не выдавать Киру, и проговорился, старый болван. Но было поздно. Влад вскинулся на кровати:
– Ты с ней говорил?! Отвечай сейчас же!
– Надо же было понять, какого рожна ты…
– Ты её допрашивал? – с подозрением уставился Влад на дядю.
– Нет, просто поговорили. По-человечески.
– А то я тебя не знаю! Не смей её тревожить! Слышишь! Не смей! Ей и так из-за меня… На пушечный выстрел не подходи!
– Чего ты так всполошился? – пошёл на попятный Севастьян Петрович, – В порядке твоя Кира. Жива-здорова. Как жертва не выглядит. Да и не пришла бы к тебе в больницу, если бы, как ты говоришь…