Мы взошли на ту, что находилась на территории Хьелма, и Дамиано решительно укаал мне на небольшой постамент с опорой.
- Стань там, пожалуйста, - попросил он.
- Ты уверен?
- Более чем.
Я взобралась на возвышение – не более полуметра и достаточно широкое и устойчивое, чтобы я чувствовала себя удобно, - и откинулась назад, упираясь спиной в импровизированную стену. Дамиано позволил одной рукой тоже уцепиться в боковую сеть, а также упереться в неё ногой, чтобы стоять было удобнее. Откуда он взял все эти декорации, я понятия не имела, наверное, попросил в комнате желаний и соорудил заранее, но выполнила его требования и застыла. Тем более, стоять так в самом деле было удобно.
- Я быстро, - пообещал Дамиано.
Конечно же, я кивнула, хотя не поверила его словам. Насколько я знала, натурщицам приходилось позировать для портретов много часов подряд, раз за разом возвращаться в неудобную позу. Но…
- Готово, - промолвил Дамиано совсем скоро, когда я даже не успела заскучать. – Посмотришь? Я готов показать тебе все свои рисунки.
Я с замиранием сердца спустилась с возвышения и шагнула к нему, подумав вдруг, что никогда не видела ни одной картины авторства Дамиано.
В своей жизни я видела всего несколько картин, написанных художниками, пока не попала в эту башню. Здесь обнаружила развешанные на стенах пейзажи и портреты, но они никогда не вызывали у меня должного трепета и восторга. Мне казалось, что изображенный на картине человек должен чуть больше напоминать реальность, а не превратиться в красочное пятно. Увы, но художники полагали иначе.
Обучать меня хорошему вкусу было некому. Я экспериментировала с тканями, но не с красками – никогда не умела хорошо рисовать.
Потому сейчас заглянула через плечо Дамиано с опаской, подумала, что просто не смогу оценить то, что он мне покажет. Однако то, что я узрела, вызвало у меня по меньшей мере восторг.
- Это… Это потрясающе, - не скрывая собственных эмоций, выдохнула я.
В самом деле, сложно было подобрать более точно описывающее мой восторг слово. Потрясающе, великолепно, неподражаемо! И ещё целая тысяча эпитетов, которые я хотела применить по отношению к рисункам, которые разложил передо мной Дамиано.
В основном на листах бумаги была изображена я. Воссозданная в цвете, реалистичная настолько, словно кто-то превратил в картину моё отражение в зеркале.
Главным рисунком являлся, несомненно, последний. Я была изображена в том самом белом платье-костюме, в величественной позе, и темные волосы струились по плечам. Роскошная вышивка отражалась короткими штрихами, словно тиснение на бумаге.