— Предлагаю окно, — меланхолично произносит в край оборзевшая Анесса, демонстративно распахивая оный не предназначенный для санкционированных полетов проем.
— Закрой-закрой, — верещу, — опять какая-то спятившая гадость с полигонов прилетит! — жукам-таракашкам, преспокойно живущим в вечном лете стадиона, не объяснишь, чем чреват перелет магических границ поддерживающего температуру заклинания.
— Беспроигрышный вариант, — Анесса растягивает губы в бесконечно жестокой улыбке, — либо ты побежишь на пробежку, либо от жуков, которых не переносишь.
С какими же ужасными личностями я живу!
— Мила, стой, смотри, я учусь, Мила! — хватаю первый попавшийся конспект по теории магии и яростно в него вглядываюсь.
— Ну да, конечно, — меня снова вероломно хватают уже за обе ноги.
Жужжание от окна резко подбрасывает меня на месте.
Бросок! И со смачным жмяканьем залетевшая к нам обезумевшая от холода гадость красивым пятном размазывается по моему конспекту.
Скорбно смотрю на него.
Пожалуй, хватит с меня на сегодня теории магии.
— Не пойду-у-у-у! — оглашаю комнату похоронным стоном, когда меня снова хватают и начинают тянуть к выходу.
— Да и черт с тобой! — психует подруга, отталкивая меня от себя и вылетая за дверь.
Мила вылетает, а жуткая черная размером с мой палец дрянь залетает.
Ну что ж.
Теперь это ее комната.
— Мила!! — ору, кидаясь следом.
***
Пробежка мне не понравилась.
Как минимум, своим существованием.
Но бодрый папенька, явившийся тренировать нас, был строг и непоколебим: бегать мы теперь должны каждое утро. Еще и общефизическая подготовка должна быть после пробежки обязательно.
— Иди ты к бабушке, — яростно шепчу, отжимаясь на полигоне в свой собственный долгожданный выходной.
— Змеиная, отойдем на пару слов, — говорят мне перед серией устраиваемых под папенькиным контролем поединков.
Отхожу.
— Ну здравствуй, дочь, — наконец говорят мне, когда на нас падает непроницаемый магический полог.
— Главное вовремя поздороваться, — бурчу, крайне не настроенная на общение я.
— Может, хоть обнимешь отца? — хмыкает ничуть не смутившийся папенька. — Три месяца ведь не общались.
— Ремень держи на виду, — подозрительно его осматриваю и только потом неохотно падаю в родные объятия.
— Ну и что ты тут устроила? — спрашивают меня с обреченным вздохом, крепко прижав к груди и мягко покачивая.
— Да так, — пожимаю плечами, — понадкусывала кое-кого немного, но все в пределах действующего законодательства.
— Ты всерьез увлеклась Андрианом?
— Не знаю, — в первый раз отвечаю честно, — но он мне нравится как никто и никогда раньше.