Маленькая девочка смотрит на меня с картинки мертвыми глазами.
— Не может быть, чтобы мы не знали… — шепчу.
— А вы не знали, в самом деле? — жестко усмехается главная змеюка.
Не знали ли мы?.. О том, что к змеям часто относятся плохо — конечно, знали. Но мы всегда считали, что способны постоять за себя. Но дети…
Мне срочно нужно увидеть бабушку.
— Конечно, вы все знали! Или хочешь сказать, что не знаешь, что делали с теми нашими змеями, что попали в руки твоего объекта охоты?
Они умирали — все, что я об этом знаю.
— Это те то, что приходили убивать? — усмехаюсь.
— Знаешь, на чью дочь ты смотришь, Аршадаш?
Молчу.
— На мою дочь, Шэрон. Мою.
Вот тут-то я и ощутила подвох.
— Это ужасно, — показательно тяну, незаметно вглядываясь в изображения якобы мертвых змеек. Сцены убийств идеальны, тут не поспоришь, но такая душещипательная история… не то чтобы не возможна, но является, пожалуй, единственным, что по-настоящему способно меня задеть. Смерть невинных змеек от рук тех, кого именно мы приказываем не называть врагами, змеек, которые погибли в результате нашей халатности. Все это максимально давит на мои больные места. А мы, змеи, привыкли как бить, так и защищать самое незащищенное.
Да и мать, повесившая изображение своей убитой дочки прямо на видное место, чтобы я обязательно обратила внимание именно на эту картину, ради красивой фразы… слишком цинично даже для змеи, особенно той змеи, что ради этой самой дочки хочет перевернуть весь мир.
— Я хочу лишь одного — чтобы эти крылатые твари признали мое право стоять с ними на одном уровне. — Продолжает вещать главная змеюка. — Чтобы ни один ребенок больше не пострадал от рук прирожденных чудовищ.
Смотрю на нее даже с некоторым удивлением. Серьезно? Что-то у них какие-то устаревшие сведения о моей личности, я могла бы проникнуться этим разве что лет так десять назад. Любила тогда перед сном читать сказки о вселенской несправедливости и обидчиво негодовать, что в роли коварной несправедливости почему-то выступает всегда именно моя раса.
— О да, — тяну серьезно, — эту девочку весьма жаль. Работает бедная, где может, вот буквально недавно в гастролирующем театре ее видела… вместе с теми еще двумя, — указываю на две соседние фотографии.
Ноздри змеючки внезапно сужаются в порыве гнева, а затем на лице явственно проступает растерянность. И это было чистое туше. Не удивление, не сомнение, не неверие, не печаль. Гнев и растерянность.
На самом деле ни в каком театре я этих змей, конечно, не видела, как минимум, потому что в принципе никаких театров не видела, я туда живой еще никогда не давалась. Но учитывая, что такое количество змеиных детей еще надо умудриться найти, попытка пойти в ва-банк и выдвинуть самое простое предположение вполне удалась.