Широковатая в талии смуглолицая Сильвия шлёпает что-то на машинке, поводя густыми чёрными бровями.
–– Через двадцать минут зайди ко мне с той текстовкой, – командует он ей, раскрывая передо мной дверь кабинета.
–– Ха-арашо! – отвечает она, тряхнув головой, в которую воткнута какая-то невообразимая блестяшка.
Он жестом указывает мне на стул, достаёт из стеклянного шкафа толстую жёлтую брошюру и кладёт передо мной.
–– Анализ всех последних трудов по твоей теме. Я сделал это в прошлом году для защиты темплана лаборатории. Если с умом переписать, из этого получится и реферат, и почти вся первая глава. Пользуйся!
Пока я листаю, он поднимает трубку внутреннего телефона.
–– Алло. Бюро перевода? Вчера к вам приходил от меня… Девушка. Что? К обеду?
Он вопросительно смотрит на меня. Я машу рукой, соглашаясь.
–– Ха-арашо! – говорит он в трубку и оборачивается ко мне.
–– Вот тебе три рубля. Купишь шоколадку переводчице. И перед обедом заберёшь статью вместе с переводом. Статью сюда, а перевод – тебе. Штудируй. И осенью жду тебя здесь готовой к вступительным экзаменам.
Я пытаюсь продвинуть обратно выложенный на стол трояк, но он вкладывает его в мою руку и задерживает всё это в своих больших и тёплых ладонях.
–– Бери, не модничай. Лучше поцелуй меня на прощание.
Я нагибаюсь и тону в его широкой натуре.
Продавщица привокзального «Гастронома» пожалела меня и отпустила, вопреки всем правилам столичной торговли, целых два батона колбасы. А я, не приученная к тому, чтобы бережно относиться к собственной персоне, натащила в ячейки камеры хранения ещё всякой всячины ровно столько, чтобы кое-как доплестись со всем этим до своего вагона (не прибегая к помощи носильщика!) и замертво грохнуться там на полку.
Москва представляет из себя всесоюзный склад товаров первой необходимости. Всё, что производится в стране и за её пределами, для чего-то свозится именно сюда. Думаю, что для удобства учёта: ведь любое добро гораздо легче пересчитать и занести в реестры, когда оно свалено в одну кучу, а не разбросано, словно мусор, по всей стране. В конечном счёте это удобно и для народонаселения. Когда в домохозяйстве выявляется потребность в чём-нибудь – от апельсинов до игл для швейной машинки – жителю необходимо лишь позаботиться о билете до столицы вместо того, чтобы мотаться вслепую по необъятным просторам Родины.
Когда утром я разула глаза, оказалось, что в купе кроме меня едут трое плохо вымытых мелких мальчишек и дородная мамаша в цветном халате, косынке и шароварах, периодически подкармливающая огромной захватанной грудью четвёртого. Мальчишки в количестве трёх беспрерывно перескакивали с полки на полку, стимулируя меня острыми пятками и возбуждая огромную радость от сознания того, что их голенький братишка покамест не в состоянии к ним присоединиться. Зато он в силу своего нежного возраста имел право не выходя из купе проделывать кое-что другое и широко этим правом пользовался. Спустив ноги, я нашарила ими вместо своих шлёпанцев чужие картонные коробки. Не желая беспокоить соседей расспросами, я кое-как встала коленями на потёртый железнодорожный коврик и продолжила поиски уже с помощью рук. Шесть блестящих чёрных глаз с верхних полок внимательно наблюдали за моими упражнениями, то ли недоумевая, чего этой русской тётке не лежалось на полке, а понадобилось лезть под неё, то ли присматривая за своими коробками на предмет того, чтобы она не стянула оттуда что-нибудь ценное.