Только не надо смотреть на меня вот так, «со значением». Знаю я прекрасно, кто у него родители!
–– В общем, Люд… О, Любовь Сергеевна! Я вас лично очень… Очень прошу. Присмотрите за ним как… Ну, по-матерински, что ли. Вы меня поняли? Мы с ним только что говорили. Он вас как педагога очень уважает. Вы для него большой авторитет!
Он жмёт мне руку у выхода. Крепко, «по-товарищески».
Ох, Алексей Петрович. Вы и представить себе не можете, как я вам благодарна за доверие.
-– И о чём же вы там беседовали с моим дядькой? – как бы в шутку поинтересовался Дима, когда мы уже мчали по загородному шоссе.
–– О тебе, конечно, – не задумываясь ответила я.
–– Правда?
Почувствовалось некоторое напряжение.
–– Он тебя очень хвалил. Говорил, что из тебя вырос настоящий мужчина. Толковый, не по годам развитый. А особенно – сведущий в жизненных вопросах. Сказал, чтобы я не стеснялась обращаться к тебе за помощью. Что ты в состоянии, если нужно, даже помочь ценным советом.
–– Надо же! – проговорил он с видимой иронией, но за версту было видно, что услышанное ему очень понравилось.
Знакомая дача встретила нас тишиной и прохладой. В огромном ушате плавали листья, сновали водомерки и отражались высоченные облака. Когда мы вдоволь насиделись в его ласковой воде, и мой юный красавец, выйдя наружу, галантно подал мне руку, я приподнялась и обеими своими обхватила его за шею. На мгновение опешив от неожиданности, он мужественно подхватил меня и понёс, осторожно ступая по тёплым от солнца доскам крыльца. Да, мой дорогой. Теперь тебе придётся делать это. Но я буду честно стараться, чтобы было не очень тяжело.
Он не оставляет без внимания ни одного квадратика. Может быть, правда любит? Ого! Что ты делаешь? Я не смогу ответить тебе тем же…
–– Тебе не понравилось?
Ну, что ты, малыш. Разве это может не понравиться.
–– Давай будем готовиться к экзамену вместе.
–– А ты уверен, что у нас получится?
В столичных столовых тоже бывают рыбные дни. Вероятно, их устраивают для того, чтобы такие как мы чувствовали себя здесь как дома. Но сегодня рыба пахнет как-то по-особенному отвратительно. Когда мы с ней доходим до кассы, я уже готова выпустить её обратно в мировой океан. Только усвоенная ещё в детстве дурная привычка обедать заставляет меня дойти до стола и вонзить ей в бок скользкую алюминиевую вилку. Но после этого приходится нести её уже в себе. И я точно знаю, что до мирового океана мы с ней теперь не дотянем.
В туалете меня обступили сочувствующие женщины.
–– Надо же, какую гадость они тут готовят!
–– Отравилась, бедняжка.