–– Почему это «Головастик»? – удивляюсь я.
–– Потому что больно умный, – отвечает она, снова прикладываясь к бокалу. И, в ответ на укоризненный взгляд отца:
–– Мама мне с пятнадцатилетия разрешает, – наливает себе ещё.
–– А почему «Скрудж»? – говорю я, делая вид, что не замечаю их молчаливой воспитательной беседы.
–– Потому что жадный.
–– Жадный?!
–– Ну да, – она отпивает ещё глоток. – Ещё какой. Никому не даёт списывать. Наши Фил и Сенечка его за это даже побить пытались.
–– Это когда же?
–– Да ещё в седьмом классе, – машет она. – Но, правда, ничего не получилось. Он отмахался.
–– От двоих?
–– Ага, – кивает она. – Он хоть и головастик, но не хиляк. За что и терпим.
Чего только не услышишь иногда о своих родственниках!
–– Ну, теперь он с вами учиться дальше не будет.
–– В курсе, – кивает она головой. – Он ведь, как человек, уезжая, проставился.
«Проставился», значит. Ах, он!..
–– А я там тоже больше не учусь. Правда, пап? – подмигивает она Валерию.
Тот делает неопределённое движение головой.
–– Зачем торчать в какой-то дыре, когда есть возможность обосноваться в хорошем месте: в Москве или, вот, в Питере. Правда ведь?
Я киваю с самым серьёзным видом.
–– Ну, это ещё не совсем решено… – тянет Валерий.
–– А чего решать! – перебивает Светка. – Мама меня отпускает. Она сказала: пусть отец с тобой тоже немного помучается, не всё же мне одной. Документы у меня с собой. Отметки в табеле нормальные. Так что в школу возьмут. А если повезёт, то потом и в балетное училище.
–– Но у меня всего одна комната… – без особой твёрдости произносит Валерий.
–– Ой, папочка! – всплескивает руками Светка. – Да мне ж разве целая комната нужна! Вон, раскладушка стоит в уголке – и ладно. Душкам родненьким разве бывает тесно! – оборачивается она ко мне. – Вы, кстати, где остановились?
–– В гостинице.
–– Ой, как интересно! Никогда не ночевала в гостинице. А можно: вы поживёте здесь – на моей раскладушке – а я там? Ну, пожа-алуйста!.. Ой, спасибочки! Давайте вашу карту.
Покосившись на Валерия, протягиваю ей мою «карту гостя». Он сидит, потупив взгляд.
-– Она…
–– Молчи, – закрываю ему рот ладонью. – Мне надо в гостиницу, собрать вещи.
–– Уже пора?
Пора.
Не стоит говорить сейчас о том, о чём за эти несколько дней не нашлось времени поговорить.
–– Я провожу тебя.
–– Не дёргайся. Тебе же на работу.
Собираю в ванной лак, крем, помаду и прочую дребедень. Присматриваю укромное местечко. Натыкаюсь на подвесной шкафчик и прячу туда пустой кожаный футляр. Будет лучше, если он обнаружит его не сразу.
В номере меня встречает расхристанная постель. Полотенце валяется на полу, прямо посреди комнаты. Отшвыриваю его ногой. В ванной сгребаю с полочки пасты, дезодоранты, шампуни. Открываю мусорный бак, чтобы выбросить ненужные упаковки, и обнаруживаю там целый ворох знакомых бледно-розовых резиновых штучек – свидетельство чьей-то молодецкой удали, квартировавшей здесь все эти дни. Или, может быть, ночи. Надо же: как летит время. Как растут дети! Прости, Валерий Аркадьевич, меня за мои давешние глупые подозрения.