Хотя, с другой стороны, они в каком-то смысле и правда были взрослые: почти все двадцатилетние господа пришли со своими женами или невестами, ведь родителям очень выгодно выдать замуж шестнадцатилетнюю дочь за парня из богатой семьи. Наверное, в мире есть место, где выйти замуж в тридцать не считается позором, но Норт-Бротер – точно не одно из них.
Рэй почесал затылок и сразу чертыхнулся. На торжествах он вечно забывал, что его волосы покрыты слоем лака и тщательно зачесаны по последней моде. Облегающий фрак сковывал движения и Рэй невольно вспомнил своего слугу Танвина. Когда Рэю сшили этот фрак, Танвин долго молчал, качая головой и смотря на юношу, а потом громко рассмеялся.
– Что же в этом смешного? – спросил Рэй, застегивая пуговицы на рукаве и глядя на себя в зеркало.
– Господин, вы похожи на кузнечика! – Танвин частенько заливался смехом после шуток, не особо смешных для всех, кроме него самого, но почему-то именно это вспомнилось сейчас Рэю.
Танвин еще в далеком детстве был привезен из Лиады в Норт-Бротер, и на первый взгляд являлся самым обычным рабом, коих в мире бесчисленное множество. Но из-за того, что Рэй большую часть своей жизни сидел дома за книгами, этот лиадец стал товарищем для юноши. Собственно, поэтому Танвину разрешалось чуть больше, чем остальным рабам.
Рэй вспомнил, что одним из единственных плюсов этого вечера было то, что здесь можно встретится с Эмили, дочкой тети. Его двоюродная сестра была в общем-то неплохой девушкой, хоть и имела не очень адекватную мать, которая спала и видела, как ее дочь выходит замуж за какого-нибудь Врановского. Именно поэтому в свои семнадцать Эмили всегда ходила на все балы, торжества, приемы и еще черт знает куда, только ради показа себя.
Как обычно, кузина легка на помине: он только подумал о ней, и тут же ее лучистые голубые глаза уже заблестели где-то в толпе. Вот и сейчас Эмили, как всегда красивая и открытая для общения, стояла рядом с матерью и какими-то господами. Наверняка это важные шишки, которые остановились в Норт-Бротере проездом.
Словно почувствовав на себе взгляд, Эмили обернулась и встретилась взглядом с юношей, потом незаметно помахала ему рукой, облаченной в ажурную перчатку, и слегка кивнула на мать, мол, извини, не могу подойти. Рэй краешком губ улыбнулся и кивнул, как бы прощая ее.
Что, если ее матери, уважаемой в обществе даме, все-таки удастся найти кого-нибудь для Эмили? Что тогда? Неужели она превратиться в копию светских дам, которая будет носить все темное, наигранно улыбаться, рожать детей и молится два раза в день? Перестанет тайком читать детские сказки, грызть карамель, спорить до потери пульса о всяких пустяках и ругаться на высоту каблуков? Рэй не мог представить себе такую возможность, поэтому просто отмахнулся от такой мысли как от надоедливой мухи.