– Ладно, – не унимался демон, что-что, а упрямства ему было не занимать. – Слушай дальше.
Он перелистнул страницу и продолжил:
– «Они прекрасны. Прекраснее, чем всё, что ты видел в своей жизни. И ценнее всего, что ты когда-либо имел. Их кожа – как шелк, взгляд – как клинок в сердце, вздох – как взмах крыльев. Они входят в твою жизнь стремительно, а после тихо подбираются к твоему сердцу. Прикоснувшись к одной из них однажды, ты уже не сможешь думать ни о ком ином. Она – будет всем твоим миром, основой твоей жизни, её целью. В ней – весь смысл, вся красота, вся сила. Не будет её – не будет ничего. Она та и то, ради чего ты пойдешь на край земли, добровольно прыгнешь в пропасть, убьешь друга и предашь отца. Она – та, что хранит в себе всё величие мира, всю его ценность и мудрость. Она – та, которая пришла из пустоты небытия и которая однажды покинет тебя, скрывшись среди холмов. Она – та, которая знает дорогу к правде. Она – та, которая владеет миром, потому что владеет знанием. Она – та, кто была сестрой двенадцати. Она – та, что смогла обмануть смерть. Та, что была принята волхвами. Та, что в одной руке держит алмазный серп, а другой поправляет золотую корону. Та, которая будет мстить. Она идет за тобой, котори».
Но я его уже практически не слушала. И не потому, что весь его речевой поток слился в одну сплошную абракадабру, которая вот-вот должны была вызвать какую-нибудь мохнатую гидру, а потому что, когда Сатус открыл книгу, из его страниц выпал небольшой листок бумаги, медленно спланировав на пол. Вернее, это был обрывок листка, меньше четвертинки, а на нём – рисунок.
Это был портер. Простенькая иллюстрация, выполненная резкими и четкими тонкими линиями на шероховатой бумаге. Но привлекла моё внимание не техника исполнения, а та, чье лицо было запечатлено на бумаге.
Это было мамино лицо.
Сатус не заметил листок, как не заметил и моего ступора, им вызванного, продолжая увлеченно зачитывать.
– Ты знаешь, кто такие волхвы? – спросил демон, вдруг оторвавшись от увлекательного занятия.
Я подпрыгнула от неожиданности, отрывая взгляд от рисунка на полу.
– Нет, – практически прошептала я.
– Волхвы – это маги с Востока. Так когда-то называли членов Белого Братства.
Безжалостно захлопнув книгу, Сатус швырнул её на стол, облокотился одной рукой о столешницу и, приблизившись ко мне, спросил:
– Теперь до тебя дошло, что это значит?
– Нет, – все также растерянно моргая, ответила я.
– Это значит, что ты не человек. Потому что человек никогда не смог бы открыть проход в Тимеису. Только член Братства или тот, кто должен был им стать по праву крови.