Казалось, что всё под контролем, ровно до тех пор, пока не произошло это внезапное нападение.
Хельмут уже давно свыкся с тем, что нападают в основном драффарийцы, а фарелльцы отбиваются, проигрывают и бегут. Что в больших битвах вроде штурма Лейта, что в мелких стычках вроде той, когда он лично прогнал фуражиров из деревни Гвен, победа оставалась за драффарийцами. Да, было поражение под Клаудом, и оно по-прежнему давило на всю армию невидимым булыжником, напоминая о том, что никто здесь не всесилен и не бессмертен… Но со временем радость побед, восторг и ощущение собственной значимости заслонили собой это напоминание.
И вот теперь фарелльцы оказались первыми.
«Посреди бела дня!» — мысленно возмущался Хельмут, услышав сигнал тревоги. Хотя лучше так, чем ночью, конечно… Он не успел надеть кольчугу — только поддоспешник, зато схватил меч, хотя понимал, что от него как от мечника пользы немного.
Возможно, фарелльцы смогли как-то узнать, что к границе подошла не вся драффарийская армия, и понадеялись взять внезапностью и числом… Ну или просто решили попытать счастья и отогнать противника на юг, чтобы вернуть себе контроль над северными территориями… Теперь это всё мыслилось неважным, да и не было никакого толку в обдумывании причин. Сейчас главное — защитить лагерь, прогнать врага прочь и не позволить ему устроить крупную диверсию, пожар или что-то ещё в этом духе.
— Ни в коем случае не пускайте их в глубь лагеря! — бросил на ходу Генрих.
Это был последний раз, когда Хельмут видел его перед битвой. Из доспехов на нём был лишь горжет, закрывающий шею и верхнюю часть груди, наручи и защита ног от бёдер до колен. Да и вообще, мало кто успел тогда облачиться в латы полностью. На это уходило довольно много времени, за которое фарелльцы могли сжечь половину лагеря и перерезать половину войска.
Когда Генрих обнаружил Хельмута, то уже тише, но по-прежнему достаточно звучно сказал:
— Прихвати лук, попробуй обойти их с тыла… Ты знаешь, что делать. — И он хлопнул Хельмута по плечу.
Тот лишь пожал плечами, набросил на спину набитый стрелами колчан и покрепче сжал в кулаке свой любимый лук — тисовый, очень длинный, из цельного куска дерева, служивший ему верой и правдой уже несколько лет.
Хельмут, собрав своих людей, кинулся к окраине лагеря, где уже шёл бой. Слышались крики и лязг оружия, и ни одна сторона пока не отступала — драффарийские воины хорошо держали оборону, но и фарелльские тоже были не промах. Возможно, будь у рыцарей больше времени на сборы, то они сейчас, словно огромный камень, мощным ударом проломили бы вражеский строй… Конница, длинные копья и мечи, крепкие латы резко поменяли бы расклад битвы. Но теперь это провернуть не удастся. Оставалось лишь благодарить Бога, что и среди фарелльцев не было тяжеловооружённых кавалеристов — иначе им бы не удалось незаметно подкрасться к лагерю и ударить внезапно, ведь латы бы громыхали, кони ржали, а сохранить тайну своего появления для врага в тот момент было явно важнее всего.