Да нет, Вильхельм же был предателем. Если бы он остался жив, то этого пира бы сейчас, возможно, не было. И их всех — Хельмута, Генриха, лорда Джеймса, сияющего герцога Эрлиха, угрюмого, сидящего на самом краю стола Адриана — здесь бы не было. Но Вильхельм погиб, война закончилась, предательство оказалось предотвращено…
Тогда же Хельмут вспомнил Кассию. Вот кого следовало вспомнить первым делом при словах Альвара о погибших героях. Она действительно пожертвовала собой ради мира и победы, стала жертвой и мученицей. Вот кому действительно Хельмут был благодарен за всё, что она сделала для него одного и для всего королевства.
Он невольно бросил ещё один взгляд на Адриана — тот не слушал и пил бокал за бокалом, особенно после того, как король упомянул павших. Молодой барон Кархаусен явно не хотел здесь присутствовать, но почему-то всё-таки приехал… Возможно, его уговорил герцог Эрлих, или Адриану просто не хотелось возвращаться домой, в опустевший без сестры замок, и жить дальше так, будто ничего не случилось… Хельмут не знал, почему, но он так сострадал этому несчастному молодому человеку, что слёзы наворачивались.
— Ты как? — негромко окликнул его Генрих и вдруг положил руку ему на плечо — уже так привычно и повседневно… — Всё хорошо?
— Да, я… — Хельмут вздохнул, не глядя ему в глаза, и покрутил в пальцах пустой серебряный кубок с изящным узором. — Просто вспомнил кое-что. И думаю, как мне смотреть в глаза сестре.
— Ты думаешь, она будет обвинять тебя? — Генрих сделал паузу и отпил глоток вина. — Но за что? Ты же не вынуждал его закрывать тебя собой…
— Да не закрывал он меня собой! — Хельмут понял, что едва не проболтался и что произнёс эти слова, пожалуй, слишком громко. — Это была случайная стрела, а Уилл просто, как назло, оказался рядом. Он не рвался меня спасать, а я не рвался прятаться за ним. Кто вообще тебе сказал?..
— Ладно, ладно, я понял, — примирительно кивнул Генрих. — Давай не будем о печальном. Мы же празднуем, в конце концов. О мёртвых подумаем потом.
Хельмут бы с радостью отложил на потом все свои невесёлые мысли, но они так и лезли незнамо откуда и мешали наслаждаться пиром. Блюда сменялись одно за другим: запечённая с овощами свинина, куриные ножки с изысканными приправами и крылышки в меду, нежнейшая крольчатина, фазаны и лебеди… Хельмуту кусок в горло не лез, но он всё-таки был голоден, да и вид приготовленных на королевской кухне блюд по крайней мере не вызывал отторжения: грибные и рыбные пироги были украшены цветами из тонко скатанного теста, а яблочные — крупными вишнями и клубникой; фазанов подавали прямо в перьях, а лежащие на крупных ломтиках блестящей красной рыбы крупицы соли напоминали алмазы.