Так вот, бороться за свою Правду, возможно, хорошо, только методы борьбы бывают разные.
Предлагаю психо – химическую атаку.
Вы знаете, сколько в России бомжей? – Конечно нет, так как сама Россия об этом не знает. Но приблизительная цифра в интернете есть: «4 млн бомжей, 3 млн нищих, 5 млн беспризорных детей, 4,5 млн проституток, а значит, 11,3% населения страны – это социальное дно».
В начале перестройки, будучи командирована в Москву, я припозднилась и еле успела на последнюю электричку метро. Электричка была почти пустой, ехать было до конечной станции, и я задремала.
Из дрема меня буквально вырвала страшная вонь, ударившая по моей очень чуткой системе обоняния.
То, что я увидела, открыв глаза, запомнила на всю жизнь. Потому что это была не массовка, и не кадры средневекового фильма, а реальность России начала девяностых: толпы нищих, грязных, вонючих, хромых, синюшных бомжей ввалились со своим скарбом в открытые двери всех вагонов последней электрички.
Это было лицо России тех лет на фоне бесконечных конкурсов красоты.
Не думаю, что положение с бомжами изменилось.
Так вот, предлагаю их помыть, кого надо побрить, приодеть, выдать заграничные паспорта и отправить в Европу, в один конец.
Во-первых, это благородный поступок, так как там они дольше проживут, да и подают там охотнее и в валюте, во-вторых, там условия бомжевания лучше. И, наконец, очень интересный эксперимент – так ли виновато наше общество в их плачевном положении? Думаю, многие бы поднялись. Это было бы получше идеи Марка Твена с его банковским билетом в миллион фунтов стерлингов.
При этом, я имею ввиду настоящих бомжей, а не тех, ряженых, что еще недавно просили милостыню в метро, – сами не бедствовали, содержа за границей своего барона, который, в свою очередь, подносил кое-кому блюдечко с золотой каемочкой, оплачивая точки сбора поборов.
Ну, а кто не поднимется, тот вновь очень быстро опустится. И в этом наша польза, – пусть Европа нюхает, а то пропахли там все дезодорантами и не знают настоящего, выдержанного запаха плоти!
Не все же и не всех же нам самим нюхать!
Моя тетка Шурочка – замечательный человек, только шибко принципиальная – любит рубить в лицо правду-матку. Поэтому с ближайшими родственниками отношения у нее не просто натянутые, а убитые и похороненные. Но ко мне и моей маме ее любовь неизменна – ведь мы не кровная родня.
Я появляюсь у Шурочки раз в пять лет, вместе с мамой. Тетка за несколько ночей успевает обновить мой гардероб, а шьет она увлеченно, вдохновенно и страстно. Возможно, я любимая ее модель, но, сознавая свое творческое несовершенство, тетка любит повторять: