Как-то повезло, купила рыбу горячего копчения, громадную, вкуснющую. Угостила соседку Минку со всем ее семейством: мужем и двумя маленькими детьми. Расстройство желудка началось уже вечером, на следующий день продолжилось. При моем весе и три дня диареи – катастрофа.
На третий день на работе тоненькие мои ножки подкосились, и неустойчивое сознание покинуло мое хрупкое тело. Сердобольное руководство выпроводило меня в поликлинику. Поликлиника у нас была ведомственная. Приняли меня там, естественно, как свою, и выписали направление в прославленные «Боткинские бараки», и как я ни сопротивлялась, уговорили. Обещали, что никто меня в больницу не положит, просто надо сходить на консультацию. Я, наивная, согласилась.
Названное именем прославленного врача-терапевта С. П. Боткина медицинское учреждение находилось не так далеко от моего дома: через мост и чуть вправо. В приемном отделении не поняли: о какой консультации я говорю, но давление померили. К слову, давление у меня всю жизнь низкое, а при таких обстоятельствах, видимо, приблизилось к черте, когда о человеке говорят, что он был, а я еще и разговариваю. Молодой врач, глянув на тонометр, почесал себе лоб и вновь принялся мерить давление.
– Сколько? – поинтересовалась я.
– Мало.
– У меня всегда низкое.
– Придется лечь в больницу, на день-два, посмотрим, – не совсем уверенно сказал он.
– Не хочу, – еле слышно пролепетала я, совсем ослабев от огорчения.
Определили меня в палату на четвертом этаже, поднялась я на лифте. Палата оказалась трехместной. Огляделась: две девушки полулежа читали книжки. Потолок высоченный, окно громадное, начало весны, солнце шпарит, а я … , а собственно, что я тут делаю?
– Располагайтесь, – кивнула кудрявой белокурой головкой одна из девушек в сторону свободной койки. – Двадцать дней не простоите.
– Какие двадцать? – подскочила я. – Дня на два, максимум!
– Здесь двадцать один, двадцать два дня – минимальный срок. Чтобы выписали, должно быть два хороших анализа, каждый – через десять дней.
Я кинулась обратно к лифту, даже не попрощавшись.
Лифты на спуск не работали! Клиника-то инфекционная: всех впускают, никого не выпускают. Все, каюк! Апрель месяц, отчетный период, приехали! Да меня на работе … , смертную казнь тогда еще не отменили.
От ужаса предстоящего длительного заточения давление у меня подскочило до нормы: чувствую, что здорова, но демоны перекрыли все пути к отступлению. Как загнанный в ловушку зверь я заметалась по палате.
Лечащий врач отнеслась ко мне с безразличием, явно считая симулянткой, но на мои просьбы о выписке не отреагировала, как потом поняла – из-за презрения ко мне.