- Знаешь, - наконец сказал он, усаживаясь напротив Анатолия, - я не хочу делать вид, что разыграл тебя, - и вдруг, чего с ним никогда не бывало, заорал: - Вообще я ничего не хочу объяснять!!!
На следующий день Перчик попытался успокоить Валерку. Он пояснил, что сам-де виноват, доверившись человеку. Но даже если они и откровенничали, Валерка не должен был выдавать главного - про Высший суд. Тот им ничего не простит. Ведь тайна, о которой знают трое - уже не тайна, хоть и выдавай ее за бред. Теперь обратно пути нет, и Перчик, понимая, что истина так или иначе дойдет до многих людей, согласен ее подтвердить. Но не какому-то Анатолию, а кому-нибудь более значительному. Скажем, авторитетному людскому академику.
Валерка, обрадовавшись выходу, тут же, сломя голову и, конечно, ничего не замечая вокруг, помчался в местное отделение Академии наук. По пути он споткнулся о корень какого-то дерева, больно ушибся головой и потерял сознание.
Очнулся он в больнице, потеряв ориентацию во времени. Врачи сказали, что прошло уже несколько дней. Они долго мялись, опасаясь за Валеркино здоровье, но вынуждены были сообщить, что накануне нечаянно был снесен домишко, в котором он жил. Такое, понимаете ли, недоразумение вышло... Бульдозер прибыл снести сарай, стоявший во дворе, но был пьян машинист, сравнял с землей не то, что надо.
- А Перчик? Перчик?! - Валерка разрыдался, забился в кровати.
Когда он пришел в себя после успокоительного укола, у его постели уже сидел представитель власти в золотых погонах. Он разъяснил, что к бульдозеристу, несомненно, будут приняты самые строгие меры, ущерб Валерке возместят, а за хибарку пусть гражданин не переживает - государство обеспечит его более надежным жильем.
- Пять лет не сносили, - промямлил Валерка.
- Н-да, непорядок, - согласилась власть и уточнила, - был.
- Там аппаратура была... - захныкал Валерка.
Власть вздохнула. Слишком, мол, неуемным оказался бульдозерист... и тут же поинтересовалась, какого характера была аппаратура, имелись ли документы на нее? Но когда вместо ответа Валерка попросил привести к нему академика для сообщения "общецивилизационной тайны", уполномоченный власти, тепло попрощавшись, ушел.
А вскоре Валерку перевели в другую больницу, где его рассказ о трех цивилизациях, борьбе и самопожертвовании, Высшем суде, его лояльности и неотвратимости вызывал всеобщий сочувствующий интерес. По крайней мере пациенты передают Валеркину историю, что называется, из уст в уста. При этом она пополняется новыми деталями.
Свидетельствуют, например, что в тот день, когда Валерка упал, в исполком заходила осина. Она, дескать, и про хибарку напомнила, и про решение исполкома о сносе, она вроде бы и бульдозер нашла и даже бульдозериста она подпоила. Наиболее дальновидные связывали эти факты с экстренными мерами, принятыми Высшим судом.