— Ты меня удивительно обнадёживаешь, — Анна глянула на него почти зло.
— Я называю вещи своими именами. И мне не надо доказывать, что ты в порядке, если у тебя в голове глюки отплясывают джигу. Я сам — не в порядке.
Обе его руки уверенно держали руль, живая левая и протез правой. Но Греймур показалось, что он имеет в виду не свое увечье. Вернее, не только его. Доннахью усмехнулся шире:
— Я не сдам тебя мозгоправам, не бойся. За эти два года я что-то в конец в них разочаровался.
Анна снова покосилась на его руки. Посттравматический синдром, почти наверняка. Для молодого парня остаться без руки…
— Это, — Доннахью, угадав её мысли, разжал и сжал снова пальцы протеза, — херня. Можно привыкнуть стрелять с левой и перестать носить ботинки со шнурками. Обидно, что тебя считают инвалидом и выкидывают с основной работы, но это тоже можно пережить. Пособие от города, всё такое.
Он вздохнул, потом зло мотнул головой. Анне показалось, он сейчас начнет говорить о том, что пережить нельзя, но охотник на фей молчал.
Греймур позволила себе какое-то время искоса рассматривать его. Насколько она могла судить по строению лица, скорее местный с некоторой примесью нордманской крови. Примерно её ровесник, возможно, старше. Волосы русые с отливом в рыжину. Лицо подвижное, симпатичный. Если бы кто-то вроде Марти Доннахью попытался за Анной ухаживать, она бы дала ему шанс. Может быть.
В низине, в тени холмов стало заметно темнее. Запахи сделались тяжелее и плотнее. Кое-где по металлическому боку машины скребли ветки орешника.
— Не люблю такие места, — сказал Доннахью. — Темно и дрянь всякая гнездится. — Что ты имеешь в виду? — Анна поёжилась. В запахе ей померещилось что-то могильное.
— На Другой стороне живут разные существа. Болотные тролли, например. Или овражные. Я еще с отцом ходил, когда мы нарвались на такую тварь. С тех пор вожу с собой винтовку. Там, сзади, под сиденьем лежит.
С плеском пикап форсировал мелкий ручей, пересекающий низину, и вырвался из тени холмов на открытое место. Анна подумала немного и опустила стекло.
Наверное, ей стоило бы испытывать тревогу, оказавшись в волшебных землях, которых попросту не должно было существовать на самом деле. Но Анне было удивительно спокойно. Словно ничего по-настоящему страшного не могло с ней случится. Или, может быть, просто ничего настоящего.
Марти Доннахью молчал. Чем дольше они ехали через холмы Другой стороны, тем молчаливее он становился. Анна несколько раз просила его скорректировать направление, он молча поворачивал, куда она указывала. Перекусили тоже на ходу, Доннахью поделился с Анной яблочным пирогом: