Каким-то чудовищным усилием ей удалось сдержать рвущийся наружу крик. Не надо было быть гением, чтобы сообразить — это задница, но страх сейчас был бы самых худшим из союзников.
— Я не одна, — проговорила Анна тихо. — Меня найдут и вытащат. Прозвучало жалобно и до отвратного беспомощно.
Свою беспомощность Анна ненавидела и стыдилась её. Здесь, в пустых подземных залах некому было смотреть и укорять, но это не имело значения. Слишком хорошо Анна помнила, что делает с ней это ощущение чужих рук на плечах. И мёртвую баньши тоже помнила.
Греймур ещё раз медленно вдохнула воздух, полный даже не запахами — призраками запахов. Выдохнула на пять счетов. Потом сказала громко и чётко:
— Я пришла отдать то, что принадлежит Ясеню. Я не смогу этого сделать, если мне никто не покажется.
Она вытащила из кармана веточку. Серебро мягко светилось. В пальцах у Анны это свечение разгорелось до яркости хорошего фонаря. И, словно отзываясь, темноту где-то впереди прорезала тонкая белая полоска. Анна чертыхнулась и решительно зашагала на свет.
Тяжёлые каменные створки были почти такими же, как те, которые открылись в склоне холма, и Греймур даже успела подумать, что это её так вежливо проводили на выход. Но за дверьми оказалась вовсе не дремлющие под серым небом холмы.
Запахи и звуки, тени которых были с Анной в темноте, набрали силу. Яркий свет резанул по глазам, женщина зло вытерла выступившие слезы тыльной стороной ладони.
Мягко текла музыка. То ли струнный перебор, то ли стук капель, плач о чём-то, давно потерянном. Пахло травой после дождя, и древесной корой, и еще какими-то цветами, прохладными и горько-сладкими.
Это был сад, дикий, заросший плющами и вьюнками, но совсем не кажущийся опустевшим. Кто-то смеялся в глубине зарослей, скрытый за стеной розовых кустов, откуда-то с другой стороны долетали обрывки песни.
Под ногами снова была тропа, между мозаичными плитками пробивались тонкие травинки. Анна чувствовала их босыми ступнями, пока шла через сад. Над головой клубились облака, так близко, что можно было дотянуться рукой. Анна не удержалась и потрогала их. Пальцы обдало мягкой прохладой.
Тропа заканчивалась у круга менгиров. Там на каменном возвышении сидел мужчина, коронованный тонким серебряным венцом, в который были вплетены белые метелки ячменя. Сумрачные стражи в шлемах, похожих на птичьи головы, стояли за его спиной, возле возвышения сидела девушка с арфой. Плач струн плыл по саду.
— Зачем ты пришла? — сказал мужчина на возвышении. — В моем холме не рады тем, кто приходит через Границу.