Голос Императрицы неожиданно возвысился над общим гулом и оборвал его раздумья.
— Вы, кажется, о чем — то задумались, капитан Хедрук?
Хедрук, медленно повернув голову в ее сторону, более пристально, чем обычно, посмотрел на нее. Он все время чувствовал, что зеленые глаза наблюдают за ним. У нее было благородное лицо с высокими скулами и твердым подбородком знаменитого семейства Ишеров. Не вызывало сомнений, что, несмотря на молодость, она была не последней в звездной плеяде человечества. Правда, своенравие и неограниченная власть несколько исказили ее красивые черты. Но было уже видно, что сумасбродная, ослепительная Иннельда, подобно всем ее замечательным предкам, устоит перед коррупцией и интригами и что выдающееся семейство Ишеров еще продолжит свой род.
«Самое важное сейчас, — подумал Хедрук с резкой отчетливостью, — заставить ее открыть свои намерения». Он сказал:
— Я думаю, Иннельда, о вашей прабабушке, очаровательной Ганиэли, золотоволосой Императрице. Хотя у вас волосы каштановые, вы очень похожи на нее в ее молодые годы.
В зеленых глазах появилось озабоченное выражение. Императрица сжала губы, а затем приоткрыла их, как бы намереваясь что — то сказать. Но, прежде чем она заговорила, Хедрук продолжил:
— Оружейные магазины имеют полное описание ее жизни. То, о чем я сейчас думаю, немного печально, ведь когда — нибудь от вас тоже останется только жизнеописание в Информационном Центре…
Удар был сильный. Он знал, что эта молодая дама не выносит даже мысли о своей старости и смерти. Ее глаза гневно засверкали, выдав, как это было уже не раз, все ее тайные планы.
— Вы, во всяком случае, — резко произнесла она дрогнувшим, но звонким голосом, — не проживете столь долго, чтобы увидеть какое бы то ни было описание моей жизни. Вам, может быть, интересно будет узнать, мой дорогой капитан, что ваши шпионские замыслы разоблачены и вас повесят не позже, чем сегодня!
Эти слова ошеломили его. Одно дело — теоретизировать на счет инквизиторски хитрой проверки, попытки заставить его раскрыться, и совсем другое — сидеть рядом с всесильным и безжалостным тираном, каждый каприз которого — закон, и слышать свой смертный приговор. Любая логика отступала, все теории становились нереальными и фантастичными.
Внезапно он перестал понимать, каким образом очутился в таком затруднительном положении. Он мог бы легко переждать еще одно — два поколения, а если понадобится, то и больше. Конечно, сейчас было наиболее биологически и исторически подходящее время. Но Хедрук переборол шоковое состояние и заставил себя рассмеяться. В конце концов он вытянул из нее это заявление, прежде чем она сама захотела объявить приговор. Это была психологическая победа. Еще несколько таких побед, и он подготовит ее к первому срыву.