Я могу только мысленно еще раз повторить то, что уже столько раз думала о Берганце. Этот человек просто чокнутый коп.
– Что ж, мне пора, – вздыхает комиссар, кашлянув. Протягивает мне руку: – До скорого, Сарка. Такое чувство, что вы по воле судьбы всегда оказываетесь у меня на пути.
Не могу сказать, что мне жаль.
Он тоже не сказал, как ему это не нравится.
– Доброй ночи, комиссар.
– Она будет долгой, – ворчит он, уходя.
Остаток вечера я стою в уголке, потягивая темное пиво. Концерт возобновляется; пока Эмануэле с его группой выступают, меня находит Моргана – рассказать об их встрече, но я советую ей лучше пойти наслаждаться выступлением вместе с его друзьями у сцены. Следующие полтора часа наблюдаю за Морганой издалека, время от времени меняя место дислокации, стоит кому-то, заметившему мое одиночество, загореться желанием завести разговор. Когда мне уже с трудом удается избегать общества двойника Микки Рурка – Микки Рурка в его нынешнем возрасте, – который вот уже какое-то время кружит вокруг меня по спирали, точно стервятник, я принимаю решение и иду за Морганой.
Которая в эйфории болтает всю дорогу домой без перерыва.
– …И это только потому, что ей удалось с ним поговорить, понимаешь? – рассказываю я Риккардо на следующий день, когда мы лежим рядышком, разглядывая потолок его комнаты и блаженствуя в неспешной лени воскресного полудня. – Даже представить не могу, что случится после их первого поцелуя. Может, стоит посоветовать ее маме купить дефибриллятор.
Риккардо весело хмыкает:
– Похоже, вечер у тебя выдался очень насыщенный – преступления, страсть, прямо как в красочном боевике.
Киваю. О странной встрече с комиссаром я ему тоже рассказала.
– И не говори. И потом, эта деталь о почти целых сигаретах… Так интригующе, что до сих пор не могу выкинуть из головы. Как объяснить? Не будь это против моих убеждений, как бы я хотела позвонить в комиссариат и спросить, выяснили ли они что-нибудь после допроса.
– Мне кажется, он был бы этому рад, – замечает Риккардо. – Ты ему нравишься.
Повернувшись, окидываю его саркастичным взглядом. Что не так-то просто, учитывая, что лежу я почти у него на груди, под рукой.
– Ну конечно. Ты бы только слышал эту романтическую дрожь в голосе, с которой он произносит: «Сарка, это опять вы?»
– Глупышка, я же не говорю, что в этом смысле, – возражает Риккардо. – Хотя, может, и в этом тоже, откуда мне знать, тут никогда не угадаешь. Точно то, что ты ему нравишься здесь. – Он легонько стукает меня пальцем по лбу. – Иначе бы он не захотел позвать тебя с собой на допрос и не спросил бы твоего мнения тогда в тире. Это же очевидно: не знаю как, но комиссар явно питает слабость к твоей невыносимо упертой голове.