Между тем ни завтрака, ни приготовлений к нему не последовало, а продолжились погляделки. Похоже, истосковавшись по гендерному теплу, оба запали на первый телесно привлекательный образ. Вполне вероятно, стимулом тому был типаж Кати – женщины-нетто, отталкивающейся только от очевидного и вдобавок не отягощенной образованием, кругозором.
Скоро Катя неуловимым движением позовет за собой, что отзовется совместным перемещением в спальню с заходом в ванную комнату на полпути. В ванной она исполнит роль не только гида, но и банщицы. Похожим образом распределятся их ролевые функции и в спальне.
Ближайший месяц вберет в себя пантомиму плотских ритуалов, предваряющих соитие, сами утехи, циклы сна урывками и редкие беседы, мало отличимые от монологов, авторства вестимо какого…
От взрыва либидо, несообразного возрасту, Алекс постройнел, притом что напрашивалось наоборот. Ведь из соображений безопасности с ежеутренними пробежками пришлось завязать.
Между тем постигшее Алекса затмение ополовинило его как личность: роман заброшен, новости – одни заголовки, все чаще – мины скуки и безучастности на лице. Их редкие беседы через раз кончались размолвками – следствие еще одной одержимости Кати – привязанности к телевизионному трэшу версии росгостелевидения. Если одна половина суток в той или иной мере вбирала в себя воздыхания, ритуалы и практику дел альковных, то вторая принадлежала собирательному «Пусть говорят/Давай поженимся», вгонявшему Алекса в тихое безумие. При этом Катя, особь чувствительная, а временами смышленая (хоть и типаж Эллочки-людоедки), гасила звук до минимума и даже звала Алекса к просмотру, переключаясь на иной контент.
В какой-то момент, разговорив Катю, Алекс испытал прилив любопытства – контрастом возобладавшему в нем образу праздного, а то и жвачного существа. Оказалось, что, подсев на российскую телекартинку, Катя записалась в Общество финско-российской дружбы и даже стала в нем активисткой. Псевдопатриотической трескотней ее поначалу зомбируют, после чего втянут в сотрудничество. Будет оно не обременительным, стремясь к функциональной простоте: время от времени, но не чаще трех-четырех раз в год к ней по звонку связника станут заезжать некие личности, причем обеих полов, как правило, со странностями, помесь криминала и хиппи. При этом встречались и постояльцы нормативные – нередко этнические финны, прочие скандинавы.
В ее рассказе Алекса взбудоражат несколько деталей, на его взгляд, аттракция не только для сочинителя, но и в общепознавательном смысле. Переварить их было непросто, без советской школы абсурда, Алекса «воспитавшей», едва ли.