– Но, дорогой, говорят, герцог уехал на долгие месяцы! Мы не можем держать ее взаперти все это время! – тихо сказала его супруга. – Я разговаривала с ней сегодня, но она в который раз залилась слезами и сказала, что откажет герцогу, если он попросит ее руки.
– Это все Мишель… Чертов негодяй! – в сердцах воскликнул мсье де Круа. – А Люси? Если бы я знал, что она окажется такой дурой, то никогда не знакомил бы ее с ним…
– Тише, тише, любовь моя! – поспешно прервала супруга мадам де Круа и шепотом добавила: – Помни о том, что вокруг нас с десяток чужих ушей! О том, что натворила наша дочь и о том, как мы наказываем ее, не должен знать никто! Особенно герцог Найтингейл! Рано или поздно она сдаться, и мы заставим его жениться на ней! А эту рыжую ведьму все равно посадят за решетку… Что ж, просто прекрасно!
Несмотря на ненависть, злорадство и повышенное внимание высшего общества Лондона к своей персоне, Вивиан проводила в Гринхолле довольно счастливые, полные спокойствия дни. Ограниченная особняком и садом, девушка вовсе не скучала по лондонским улицам и не страдала от одиночества, ведь ее дорогие Шарлотта и Энтони, несмотря на подготовку к свадьбе, навещали ее каждый день. Отношения с тетей Беатрис стали теплыми, и Вивиан часто проводила время в ее компании и нашла, что эта строгая женщина, носящая лишь черный цвет, оказалась не такой уж ханжой и точно не была ледяной королевой. Леди Крэнфорд, в свою очередь, обнаружила в племяннице острый ум и способность к философским рассуждениям. Когда-то ненавидящие друг друга, они сблизились и решили оставить прошлое в прошлом. Несмотря на то, что год назад графиня выставила племянницу на улицу, Вивиан не таила на нее обиду, справедливо считая, что, не сделай тетя такой жестокости, она никогда не стала бы супругой Джереми, что было ее верным путем к богатству.
Порой, прогуливаясь по картинной галерее, Вивиан внимательно всматривалась в большие портреты предков покойного супруга своей тети, но особенно ее внимание привлекал портрет молодой красивой девушки, стоящей рядом с грузным и уродливым пожилым мужчиной, на которого было даже неприятно смотреть: это был портрет леди Беатрис Крэнфорд и того самого богача, ради которого она растоптала сердце Эдварда Сэлтона и матерью чьих детей она стала. Прошлым летом, живя в Гринхолле, Вивиан никогда не интересовалась этим портретом, но теперь, рассматривая его, каждый раз слышала в своем разуме голос своей тети, которая однажды сказала ей в сердцах: «Думаешь, я не желала быть счастливой? Желала! Но я выбрала богатое будущее для своих детей!».