– Мы будем рады принять вас! – с восторгом воскликнула Шарлотта. – Но, Вивиан, вчера за обедом рядом с тобой сидел молодой статный красавец, который не сводил с тебя влюбленных глаз…
– О, этот самовлюбленный племянник леди Мальборо читал мне поэмы собственного сочинения и почти открыто признавался в любви к моей красоте. Моя тетя сказала, что финансовое положение этого джентльмена оставляет желать лучшего, но он – наследник своего отца и после его смерти получит титул баронета. – Вивиан кокетливо склонила голову набок и шутливо добавила: – Кажется, я готова упасть в его объятия и стать его супругой уже сегодня! Ему стоит лишь попросить моей руки! Он так очарователен! Такой душка!
– Значит, нам с Энтони не стоит пока уезжать! – подыграла ей подруга. – Ведь если он сделает тебе предложение сегодня вечером, свадьба не заставит себя ждать, не так ли, моя дорогая?
– Безусловно! Ну, как я могу отказать племяннику герцогини Мальборо? Стать супругой баронета – моя мечта!
Обе девушки тихо рассмеялись, а затем, остановились, обернулись к не отстающему от них мальчику и дали ему по десять пенни, после чего тот глубоко поклонился щедрым дамам и убежал прочь.
(Брита́нский, первоначально англи́йский пе́нни, иногда пенс, во множественном числе пе́нсы) – разменная денежная единица, первоначально равная >1⁄>240, а в настоящее время >1⁄>100фунта стерлингов. Прим. Автора)
После парка девушки поехали в дом Шарлотты и Энтони, где замечательно провели время за ланчем и чаем. Вечером к ним присоединился и сам хозяин дома: он целый день был занят подготовкой к переезду и освободился только к ужину. После ужина троица в который раз устроила музыкальный вечер, а когда тяжелые настенные часы пробили десять, Крэнфорды и Вивиан тепло попрощалась и обязались писать друг другу каждый Божий день.
Вернувшись в Гринхолл, Вивиан тихо зашла в комнату спящего Ричарда, поцеловала его в лоб, затем недолго побеседовала с миссис Коуэлл и прибыла в свои покои лишь в половину двенадцатого ночи. Так как Джейн не могла больше прислуживать ей, Вивиан наняла на должность своей личной горничной двадцатипятилетнюю мисс Джулию Бойд, которая оказалась такой же бойкой на язык, как и ее предшественница. Джулия побранила Вивиан за то, что она вернулась домой в такой поздний час, но, услышав о том, что та провела время с друзьями, добродушно согласилась с тем, что порой можно задержаться дольше положенного.
– Что это за цветы? – спросила Вивиан, кивнув на серебряную вазу, полную свежих красных роз.
– Розы, мэм? Их принесли, когда вас не было. Я поставила их в вазу… Не нужно было? Я могу унести, – ответила Джулия.