Слова изливаются из Тимура потоком, а я не перебиваю, потому что это, наверное, первый и последний раз, когда он мне что-то подобное рассказывает.
- Он потом быстро переобулся, легализовал теневой бизнес, частично. Но даже через несколько лет его достали. Через семью. Возможно, он сам так когда-то поступал. И дело в мести. Отец эти вопросы со мной не обсуждал и не обсуждает. В любом случае, мы уже лет семь, по словам отца, жили спокойно, когда это произошло, - Тим переводит дыхание, жмурится и качает головой. – Инна закрыла меня собой, просто спихнула на пол машины, легла сверху и приказала не высовываться. Мне кажется, я отключился на пару минут, потому что всё, что помню: дикий грохот от выстрелов, тяжесть и привкус крови во рту. Иногда какие-то детали всплывают… во сне. Первый год она мне постоянно снилась, а теперь… время от времени. Но я слишком хорошо запомнил момент, когда из тёплого тела уходит жизнь. Оно становится неподвижным, неподъёмным, тяжёлым, будто мешок с костями… ледяным.
Касаюсь его лица раскрытыми ладонями. Мне хочется его согреть и сказать, что всё в прошлом. Но я и слова произнести не могу. Лишь тянусь к нему. Прижимаясь лбом к его лбу.
Тимур шумно дышит, и я осознаю, что это воздух выходит со свистом сквозь стиснутые зубы.
- Ну, а дальше ты знаешь. Меня сослали сюда. И приказали сидеть тише воды, ниже травы. Первое время так и было. А потом смысл потерялся. Отец ведь не скрывается, года два уже живёт полной жизнью. Даже в политику подался. Возвращаться не хочу, если честно. Пока не хочу.
- Поэтому твоя квартира похожа на крепость? – спрашиваю, чтобы немного сместить тему.
- Именно. – Тимур отстраняется, гладит меня по лицу, закладывает растрепавшиеся пряди волос за уши, наклоняется и целует: коротко и мягко. – Ну, всё, хватит. Основное я сказал, далее – ничего важного. Испугалась?
- Нет и… спасибо, что поделился.
Конечно, я немного лукавлю. Я не напугана, но его история не оставляет равнодушной, просто страшно представить, что это до сих пор где-то там есть – криминал, разборки, пальба по людям.
«А что ты так удивляешься? – просыпается внутренний голос. – Сама-то хороша была, когда в ту историю влезала. Денег захотелось, да?»
Не захотелось, а было надо. Между «надо» и «захотелось» – существенная разница.
Отгоняю эти мысли прочь. Сейчас не время думать о недавнем прошлом. Сделанного уже не исправишь, можно лишь попытаться отмахнуться от навязчивых образов и убедить себя, что всё в порядке вещей, ведь ничего страшного не произошло.
Пока думаю об этом, Тим начинает меня целовать более настойчиво. Его ладони уже шарят под курткой, гладят талию и грудь, сжимают бёдра, притягивают ближе. На автомате я отвечаю на его поцелуи: короткие и горячие, становящиеся всё более лихорадочными. У меня нет сомнений, что Тимур готов уложить меня на траву прямо здесь, на берегу реки, под мелькающей за тёмными облаками луной.