— Расскажите, — вдруг тихо произнес Тоша. — Я уверен, вы никогда никому не говорили, что вас тревожит.
— Кого вообще интересует, что тревожит других? — невесело усмехнулся Леша. — Мы зациклены исключительно на себе.
— Расскажите, — с нажимом повторил Тоша. — Вам станет легче.
— Тебе стало? — Леша ответил прямым жестким взглядом.
— Да, — не раздумывая, твердо отозвался тот.
Леша опустил взгляд и словно собирался с силами. Я застыла, предчувствуя, что…
— Не о чем говорить, — вдруг решительно вскинул он голову. — Я идиот, который в погоне не понятно за чем не ценил того, что имел. Сколько бы жалостливых слов я не сказал, этого не изменить, — и, залпом выпив вино, потянулся за бутылкой.
Я невольно глянула на Тошу и обнаружила, что тот смотрит на меня.
Кажется, мы понимали друг друга без слов.
Все-таки Алексей Орлов оказался куда глубже, чем виделся. И намного поломаннее.
Я неожиданно для самой себя прониклась к нему сочувствием. Все люди время от времени ошибаются, но некоторые ошибки не исправить, как бы ты ни бился. Я краем уха слышала, что его бывшая жена эмигрировала, а потом вышла замуж. Мосты были сожжены и жалеть о прошлом можно до бесконечности. Но ничего не исправить.
— Довольно об этом, — вдруг жестко сказал Леша и вперил в меня помутневший от алкоголя взгляд. — А что насчет тебя?
— О, у меня все банально, — довольно равнодушно отозвалась я. — Я была театральной актрисой. Мне предложили роль в сериале, а потом в фильме. И вдруг оказалось, что к последнему прилагался… — я запнулась и осторожно глянула на внимательно слушающего Тошу.
Говорить при ребенке о таком казалось мне совершенно неправильным. И я принялась осторожно подбирать слова:
— Прилагался спонсор со своими условиями. Меня условия не устроили, и я лишилась роли. И оказалась настолько дурой, что приперлась к нему и принялась угрожать оглаской. Но он успел первым, — мой голос упал до шепота, и я отвернулась.
Не до конца отболело. Не до конца справилась.
Воспоминания об этом до сих пор будили жгучий стыд и досаду. Мне все казалось, что я могла справиться. Могла… Нет. Ничего я не могла.
Что вообще способна противопоставить богатому и влиятельному мужику обычная женщина в мире, где женское слово ничего не стоит?
— Он хотел принудить вас к сексу, а когда не вышло, обвинил, что вы сами к нему полезли? — прозвучал звонкий высокий голос, вырывая меня из тягостных мыслей.
Я обескураженно посмотрела на безмятежного Тошу:
— Откуда ты взял…
— Алена… — укоризненно посмотрел он на меня. — Мне двенадцать, а не два. И я не рос в теплице, где всегда цветут цветы. Откуда берутся дети и как устроен наш мир, я примерно представляю. А уж в детдоме… — он криво усмехнулся и отвернулся.