Он долго не отвечал. «Наверно обиделся, – подумала Стэйс, – Ну, извини, друг, истина дороже». Стася знала за собой много недостатков, но наглого вранья среди них не было, за исключением, может быть слов утешения своим больным, которые иногда приходилось брать буквально с потолка. «Если и ценны чем-то эти странные, трудные отношения, то наверно, попыткой честности. Мартин кажется человеком способным оценить правду. А если окажется, что это не так, что ж… это не первое моё разочарование, переживу. Не первое! Иногда кажется, что уже сотое! Когда же вырастет мозоль, когда же в розовых очках заведутся диоптрии?! Подожди, ну почему он должен был обидеться? Говорят, что наждо уметь говорить правду по-доброму, в таком случае, ты прекрасно справилась, не фыркала же, не смеялась. Хотя, он же вроде профи, неужели его никто никогда не критикует?»
Снова вечер. Как же хорошо дома! Как тихо, надёжно, спокойно, и всё-всё понятно. Спасибо, Господи, что есть дом! Вот полочки над плитой, на них специи. Любимая сковородка, не тяжёлая, как раз под силу её тонким запястьям. «Захочу и прямо сейчас сотворю такое, что дом наполнится запахом свежей, живой еды, вдохнёт его полной грудью!». Иногда кажется, что дом тоже питается: ароматами готовки, свежестью белья, и разговорами своих жильцов, звуками голосов, отражениями жестов в зеркалах. «Пойду, обниму сына». Потом Стася включила телевизор, свой любимый канал с хулиганскими мультами, где герои говорили всё, что вздумается и всегда смешили её, где даже если кто-то умирал, то в следующей серии обязательно воскресал. Да что там! Даже торт прилетевший в лицо, не оставлял ни пятнышка на костюме героя в следующем кадре… А что бы вкусненькое приготовить? Выбросив из головы сложные мысли, надев фартук, чтобы не обсыпаться мукой, Стася принялась готовить сырники. Она давно заметила, что именно это блюдо всегда и безотказно освобождало голову от всего лишнего. Смешать яйца, творог, ещё кое-что, всё на глазок… Она любила, чтобы под конец состав хорошо держал форму при лепке, но не превращался в замазку из-за лишней муки. Скатать шарик, обвалять в обсыпке и чуть прижать на сковороде, они подрумянивались быстро, только успевай перевернуть, чтобы не зажарились. Кстати, Март когда-то сетовал, мол, «борщи» мешают женщине развиваться! «Да что бы ты понимал! Кстати, сударь, попрошу Вас из моей головы, я готовлю».
Ужин прошёл по-домашнему мило, сырники удались, телекоробка исправно развлекала, они смеялись, после сын даже помыл посуду без просьбы. Перед тем как лечь спать, Стася вспомнила, что собиралась зашить крохотную дырку на носке колготок, не выбрасывать же из-за такой мелочи. Она присела на диван и начала одно из своих любимых дел, скрываемое от подруг в последние лет двадцать, ведь теперь и ребёнок знает, что чинить свою одежду, а тем более носить починенное – яркий признак неудавшейся жизни, а так же «плохой фен-шуй». Но ей, как ни странно, с детства и до сих пор, нравилось это успокаивающее занятие. Объяснить кому-то было бы трудно (да она и не старалась), какое удовольствие прокладывать незаметные ровные стежки, реставрировать вещь, позволить ей пожить ещё немного. Почти хирургия. «Занималась бы ты бизнесом каким-то, с таким же энтузиазмом, как штопкой и плетением рифм! Уже озолотилась бы». Но, тут ведь как… сердцу не прикажешь что любить, а к чему дышать ровнёхонько.