– Когда тебе надо выходить? – Спросила Стейс.
– Да мне тут десять минут идти всего….
Одеваясь у дверей на закрытой веранде, она вдруг увидела на подоконнике одинокую стекляшку от люстры, похоже оставленную хозяевами в надежде повесить когда-нибудь обратно. Грани сияли на солнце, Стася повертела гладкий и сияющий, как галька большой страз и, не устояв, сунула его себе в карман. «Может быть, мне просто хочется забрать себе звезду…»
Утро было ласковым и тёплым. Они снова шли и болтали о всяких интересных вещах, как ни в чём не бывало.
– Я допилю немного нашу вчерашнюю песню и пришлю тебе, – сказал Март на прощанье.
«Точно, мы же ещё песню вчера писали, а не только вели себя как маленькие…» – подумала Стэйс. И они расстались, каждый опять нырнул в свою жизнь.
Глава 8
Стася приехала домой переполненная такой сладкой тяжестью, что хотелось только лечь на кровать и лежать, глядя в окно на высокое весеннее небо. «На что это похоже? – думала она, – а, кажется, у кого-то была похожая проблема. Как там пела Мария Магдалена в Jesus Christ Superstar? «And I don't know what to do, how to love him…». Ну уж, подруга, не поминай всуе! А если серьёзно, как? Как его любить?»
Через час, вспомнив о неприготовленном обеде, женщина принялась за дела, начала отвечать на звонки, а когда сын вернулся из колледжа – остатки морока, наконец, рассеялись. Вернулась прежняя, деловая и собранная Стэйс. Бесцеремонно вытесняя нежность и неопределённость прошедшего дня, женщину обступила повседневность.
Под вечер от Мартина пришло сообщение с аудиофайлом и коротким пояснением: «Дописал твою песню, послушай. Как тебе?». Ох уж эти переходы от земных забот к полётам, и обратно! На секунду Стэйс ощутила что-то вроде досады, кто-то вторгся в её размеренную, организованную, решённую жизнь. Но любопытство тут же победило и она надела наушники. Что это? Тяжёлая, медленная как удары молота основа вела звуки как на убой, слова её стихотворения звучали больными, чужими, украденными и запертыми, ей даже показалось, что они просят: забери нас отсюда. Женщина недослушала, остановила запись. Что ж, придётся признаться, что это… совсем не то. Она вспомнила, как когда-то в самом начале их знакомства, кажется, после её неуклюжей попытки забрать его драгоценное время на пустые разговоры, он отправил ей ссылку на «Правила Лабковского». Это был свод правил для общения, от известного психолога. Стася только усмехнулась тогда: «какие ещё правила?!» Но, заинтригованная необычным началом дружбы, всё же прочитала. Самое интересное, что этот свод правил её вполне устроил, при всём недоверии к правилам, она просто не нашла к чему придраться. Уже не помня номер утверждения, она взяла его на вооружение: «Если тебе что-то не нравится, скажи об этом определённо и немедленно». Ох, не легко Стасе давалась такая определённость! От природы излишне деликатная, она панически боялась обидеть человека, а уж тем более художника, которого, как известно, «обидеть может каждый». Но не признаться, что этот вариант песни – отстой, как говорил её сын, она тоже не могла. Прикрыв дверь в комнату, нажала на встроенный микрофон мессенжера, и начала вкрадчивую речь. «По-моему, это немного не то. Слишком тяжело… как «про войну». И темп медленный. А стихи ведь о другом совсем, они о детстве, о памяти. Нежные…». И вспомнив, другое правило Лабковского поспешила добавить: «Но это только моё мнение, если оно, конечно, тебе интересно».