Ну, на самом деле я тут была не одна, принц Рэймонд все еще лежал на кровати у стены под капельницей. Теперь не стоило опасаться его прихода в себя, раствора много, а игла вставлена верно. Споткнувшись о пакет, я мысленно выругалась, опешила от непонимания, где набралась таких слов и забилась в дальний угол в обнимку с лампой и одеялом. Стараясь не дышать, я ощущала, как дрожу всем телом и не понимала – это от холода, страха или наоборот волнения и негодования, вызванного случившимся? Я же не предавала Рейнхарда этим порывистым и неожиданном поцелуем? Он ничего не значил, и никогда значить не будет, да и не я была инициатором. Я просто не успела увернуться, не успела ничего сделать, чтобы его предотвратить…а хотела ли этого? Стараясь выгнать из головы посторонние мысли, пытаюсь сосредоточиться на звуках сверху, и замираю, боясь лишний раз пошевелиться и нарушить царящую, утомительную тишину. Потом буду думать, все рассуждения о чувствах и эмоциях потом, когда все закончится, и у меня будет такая возможность. Сейчас не время и не место, но почему же дрожь по всему телу кажется такой приятной?
Встряхнув головой, накидываю плед на плечи, искренне надеясь согреться и прогнать эти ощущения. Осторожно отсоединив коробок спичек от подставки лампы, зажигаю одну. Такой мимолетный звук люди в магазине не услышали, а я подношу зажженную спичку к фитилю, сразу поворачивая ручку регулятора. Наблюдая за тем, как неуверенно разгорается огонек, постепенно освещая пространство вокруг, накрываю лампу стеклянным колпаком.
Если люк откроется и там будет незнакомое лицо, мне следует не раздумывая броситься в лаз канализации, скрыться в туннелях. Для этого, следует вспомнить, где именно находится этот лаз и быть готовой. Осветив предполагаемую дорогу, всматриваюсь в спрятанное между бочкой и раковиной отверстие, которому предстоит решить мою судьбу в случае крайней необходимости. Лампа излучает тепло, но прикасаться к ней опасно, оттого я время от времени просто подношу и грею руки. Проходит достаточно времени в гнетущей тишине, вынуждающей меня отползти от стены и аккуратно придвинуть пакет с вещами.
Кирилл захватил не только часть одежды, но и книгу, а еще тетрадь, ту самую, что решила судьбу Катрины. Все это время она лежала среди моих вещей в чулане, откуда была перенесена в шкаф комнаты пять зед и полностью забыта. Кроме нее тут есть чистые альбомы, ручки и карандаши, та часть канцелярского инвентаря, которую я оставила себе для проверки домашних заданий и придумывания новых уроков для детей. Чувство совести кольнуло, ведь я обещала учить их, и сама искренне хотела дать детям малую долю образования, но так нагло сбежала от них. Прижав все это к груди дрожащими руками, я с трудом сдерживала слезы. Не могу позволить себе расплакаться, несмотря на случившееся, я просто не имею на это права.