— Митяй, смотри! Вон она, рыжая! — ветер эхом донес до меня знакомый голос деревенского мальчишки. Я обернулась и тотчас же нырнула за дерево. Осторожно выглянула.
Мелькая между деревьями, в мою сторону решительно направлялась орава деревенских пацанов. Человек пять я точно увидела, а сколько их там на самом деле, лучше не думать вовсе. Времени на раздумья, зачем я им понадобилась, не было.
Я развернулась и помчалась стремглав, лавируя между деревьями и зарослями орешника. Лес радушно расступался передо мной, убирая с пути бурелом, отклоняя в стороны кусты, словно, помогая мне уйти от погони. Или мне это только казалось?
— Уходит! Держи ее, Степка! — крик камнем ударил в спину, полоснул ножом по натянутым нервам, и я, не оглядываясь, прибавила ходу. Хруст веток за спиной пробивался ко мне сквозь шум ветра в ушах. Сердце от страха и быстрого бега билось в груди загнанным зайцем. Длинный сарафан путался под ногами, и я приподнимала его свободной рукой. В другой руке болталась из стороны в сторону клетка из прутьев, и голубь, сидящий в ней, смирился со штормом и притих. Собранная бабушкой сумка со снедью, перекинутая через плечо, больно била по боку.
Нужно бы бросить все, бежать стало бы легче. Но как бросить, если голубь поможет бабушке понять, что я добралась до оговоренного места, а имея ужин под рукой, идти всегда веселее. Еще меня не покидала надежда, что погнавшиеся за мной деревенские мальчишки не пойдут далеко в лес, вернутся домой. Зачем им гнаться за мной в такую даль? Решат, что завтра сама приду в деревню, будет у них время помучить меня своими издевками.
Преследователи настигали. Все отчетливее были слышны топот и крики за спиной. Что же делать? Я нырнула в заросли орешника и затихла, как мышь. Мальчишка, нагнавший меня первым, остановился в десяти шагах, видимо, потеряв меня из вида.
— Ну что, Митяй, поймал? Где она? — кричали ему ребята, бежавшие следом за ним и, один за другим, подбегающие к главарю. — Не уйдет, ведьмина внучка! Куда собралась?
Подбежавшие начали обшаривать ближайшие кусты. Я сидела, ни жива, ни мертва, боясь шелохнуться.
Вдруг кусты раздвинулись и сквозь ветки на меня уставились два ярких глаза. «Ну, вот и все», — пронеслось у меня в голове. — «Не послушалась бабушку. Не дождалась дядю, чтобы поехать в академию с ним. Сама. Сама умная. Сама попалась».
Глаза моргнули. Я узнала Митьку — сына зажиточного деревенского гончара, заводилу местных мальчишек. Он был старше меня на пару лет и, когда я появлялась в деревне, они толпой дразнили меня и не давали прохода. Я дралась с ними отчаянно и, зачастую, расквасив нос одному, другому, выходила победителем. Но их всегда было больше и, не смотря на общее уважение деревенских к моей бабушке, меня эти ребята не жаловали.
