Медведь: Благодарю вас. Я… я хотел… я писал свою последнюю речь. В своей камере, понимаешь. Я помню её наизусть, но сейчас я вижу, что… к последней речи в жизни подготовиться нельзя. Всё, что казалось мне беспредельно важным, оно так и осталось беспредельно важным, но уже не для меня. Сейчас, в эту минуту, я уже ни с кем не связан. Мне в связи с моим народом было отказано. Народ решил, что я ему ненужен. Что ж, раз дошло до этого… видать и в самом деле я вам ненужен. Что может быть печальнее и смешнее, чем король, который ненужен? Сожаление. Я очень боюсь, что однажды вы будете сожалеть о том, что сделали… что делаете сегодня. И я очень надеюсь, что ошибки ваши ещё поправимы. Да, да, ошибки. Ошибки неизбежны. Вы сегодняшние не лучше себя вчерашних. Чудес-то не бывает. Бывают проклятья. Не хочу, чтобы вас прокляли. Не хочу, чтобы вы превратились в чудовище. Чудовище, забиение которого станет великой честью для любого, имеющего представления об этой самой чести, о достоинстве. О чём я говорю? Я не многое мог увидеть из окошка своей камеры – спасибо и за то, что оно у меня было, окошко это. Кое-что разглядеть сумел. О кое-чём рассказали.
Во-первых вы должны прекратить гонения пернатых. Чем скорее, тем лучше. Признаки геноцида уже проявились. Это грех, страшный грех, за который будут расплачиваться (и никогда не расплатятся) наши будущие поколения. Я прошу вас придержать свой гнев. Страшные вещи творите. Без смысла. Это ваше раздолье? Тогда я рад умереть.
Помните, что говорили наши древние: «народ, поставивший себе задачей истребить другой народ, сам должен быть истреблён». Думаете что-то изменилось с тех времён? Нет, продолжайте свои безумства и вы увидите, что законы леса… никуда не ушли, не изменились ни на йоту.
А эта ваша безумная милитаризация? Где вы набрали столько оружия, понимаешь? Вы что со всем миром собрались воевать, понимаешь? Или вы соскучились «по бряцанью металла», о котором так презрительно кричали, когда требовали от меня роспуска армии? Что изменилось? Вы изменились? Да ни разу! Осмелели, охамели, вкусили кровь, и до сих пор в себя прийти не можете.
Это я… это я вас распустил. За это меня и казните. Жаль только, что ритуальные казни не решают никаких проблем. Напоследок я…»
В этот момент зайцу показалось, что медведь смотрит прямо на него. «Нет, слишком далеко. Он же не орёл.»
Квакер: Он знает, что ты тут, ква.
Медведь: … я хочу пожелать простого житейского счастья тем, кто остался верен мне. Вы возвышенны (потому, что возвысили меня), вы прекрасны (потому, что любите свой лес… и вообще – любите). А я люблю вас. Прощайте».