Кошмар остался позади. Коп-новичок выполнил свою работу и направился к выходу. У самой двери, он случайно задел пыльную бутылку виски ногой, и она отлетела в стену. Зик смотрел на осколки, застыв посреди комнаты. Воспоминания, добрые и страшные, топили его, как в болоте: какой-то бородач ругает маленького Зика, за какую-то оплошность; злой крик эхом сверлит уши: «УБИРАЙСЯ ИЗ ПОДВАЛА, ЗАСРАНЕЦ! НЕ ТО ОТКУШУ ГОЛОВУ»; ребенок убегает к маме, плачет. Женщина успокаивает, гладит по головке, малыш засыпает. Новая вспышка. Вот Зик на плечах мужчины. Они идут на детскую площадку. Игра в царя горы, победа за ним! Отец забирает его и ведет домой. Яркий свет. Зик стоит и держит в руках горлышко бутылки. Удар. Тьма. Дом. Полиция. Сержант трясет парня, пытается привести в чувство.
– Эй, новичок! Слышишь меня!
– А? Да…да, – ответил Зик.
– Ты чего? Трупов испугался что ли? – посмеялся пухлый полицейский.
– Нет. Я…Я кое-что вспомнил.
– Чего же?
– Скажите, сэр, где сейчас Носкар?
«Хотелось бы мне сказать, что позади тебя, юнец», – послышался голос в небе, и воспоминание тут же отключилось, как надоевший фильм.
Путешественники вернулись в больничную палату. Зик отошел в угол и закурил очередную сигарету, но не для того, чтобы снять беспокойство, а скорее от предвкушения, волнения. Он прислушался к шагам за пределами комнаты. Тихо, значит пора. Путь подходит к концу, осталось провести финишную черту.
Разум Носкара бился о черепную коробку, как беспокойная обезьяна в клетке, увидевшая банан в руках посетителя. Старик сожалел о прошлом, убивался из-за того, что натворил. Именно нервы довели его до состояния овоща, они сказали организму «Стоп» с помощью инсульта. Лежа на кровати, беспомощное тело не могло шевелиться, оно было мертво, но мысль витала где-то над ним, разум жил и рвался наружу. Носкару хотелось найти сына и попросить прощения за все, что он натворил. За то, что предался фанатизму, придумал себе легенду и жил по ее указке. Религия свела мужчину с ума. Навязчивая мысль превратила в убийцу собственных детей. Вкушать их плоть и кровь, ради чего? Бессмертия?
И вот, он совершал страшные ритуалы, навязанные собственным отцом, который вел себя точно так же, как и Носкар, по отношению к своим чадам. Но убийства были напрасны. Людоед не получил ничего, кроме больничной койки в сумасшедшем доме. Лечебница стала тюрьмой, но она была не так страшна, как бездна, в которую попало сознание, гонимое ночными кошмарами и сценами, наполненными привкусом соленой крови и жареного мяса.
«Ты просто больной!», – кричал Носкар свету, к которому не мог дотянуться.