Родители переглянулись, и Амелия зашипела:
– Придурок! Совсем спятил? А если бы ты проболтался?!
– Да не бойся, все нормально.
– Черт возьми, Тир. Он отказался от молока! – женщина потрясла грудью. – Понимаешь, что это значит?!
– Да, что тебе надо спрятать дойку обратно, – едко ответил муж, и отхлебнул вина из бокала.
– Роуз доверила нам следить за малышом, чтобы этот псих не сожрал его, как остальных детей! – громко вырвалось из уст Амелии, и она резко прикрыла рот ладонями, увидев, что позади, в дверном проеме, стоит Зик.
– О чем ты, мама? – спросил мальчик, дрожащим голосом.
Амелии не нашлось, что сказать. Она молча смотрела на «сына», не позволяя губам разомкнуться.
– Пап? Что происходит?
– Иди в комнату, куда шел изначально, Зик.
– Но…
– Никаких «НО»?! Проваливай к себе немедленно! – вспылил «отец», отчего на глазах Зика проступили слезы. Тир никогда, до нынешнего дня, не смел повышать голос на мальчика. Мужчина ждал, когда «сынишка» уйдет, ему было невыносимо смотреть на плачущее лицо, навязанное подругой. И пусть он старался любить его, как своего собственного, эмоции не подделаешь. Истинная натура проявила себя, и Тир вскочил со стула.
Зик попятился назад, когда «отец», тяжело топая, направился к нему.
– Ты не понял, сопляк?
– Тир, что ты задумал?! – взвизгнула Амелия.
– Воспитание!
– Не смей его трогать!
– Я и не буду, если он послушается и уйдет! Ну, так что, сынок? Проявишь уважение к взрослому?
Зик посмотрел на Тира. Старый фильм в голове включился вновь, мелькнули воспоминания, но мужчина, стоящий напротив, не был с ними связан. Зик видел некоего бородача с бокалом виски, который так же возвышался над ним. Картинки оборвались жарким ударом по щеке, прямо, как когда-то давным-давно. Мальчик дотронулся до горячей кожи. В эту секунду, он не чувствовал страха, просящегося наружу где-то там, в прошлом, при похожих обстоятельствах. Тир вопил и лупил Зика по лицу. Он приказывал мальчику уйти наверх, но тот не слушался, стоял, как каменная статуя, прошедшая все возможные катаклизмы, и дожившая до времен музеев. Под оглушительным звуком шлепков, Зик прошептал под нос: «Ты не мой отец», и удары прекратились, но не потому, что Тир услышал заявление ребенка. Жертва держала руку агрессора, и крепко сжимала его запястье.
– Отпусти меня! – уверенно сказал Тир, но Зик смотрел в пол и повторял одни и те же слова о родстве. – Эй! Ты…ты слышишь?! – тон мужчины резко сменился, стал жалким, напуганным. Давление на кость усиливалось.
Амелия, заприметив что-то неладное в поведении сына, подбежала урезонить конфликт. Она обняла Зика, поцеловала в припухшую щеку, погладила сальные волосы. Но ребенок никак не реагировал. Он медленно повернул голову в ее сторону, посмотрел пустыми, лишенными жизни глазами и пробубнил: «Ты не моя мама». От сказанного, Амелия упала на колени от страха. Послышался хруст, и муж завизжал, как побитая собака, от нахлынувшей, острой боли.