Мне даже плакать захотелось от того, как сильно меня любил человек, которого я не замечала. Почему я все это пережила за один миг? Страшную горечь безответной любви и желание признаться не чтобы получить ответ, не ради взаимности, а просто чтобы любимый человек знал, что есть кто-то, кто навсегда на его стороне.
Мне этого всегда не хватало. Всю мою жизнь именно этого я искала. Только, быть может, хорошо что сразу не обрела – не оценила бы.
В сознании Глюквендера что-то переменилось. Я подумала было, что это все мои мысли и чувства, но он, кажется, даже не замечал их. Так был сосредоточен.
Я хотела убрать стену, но она вдруг и сама рухнула, рассыпалась. Стены башни начали трескаться, а я увидела Хергану. Она источала тьму, рычала и билась в столбе света, но Глюквендер держал ее и силой пытался прорваться в ее сознание. Я даже понимала, что нужно это лишь чтобы немного привести ее в чувства, но тут она дернулась сильнее прежнего и вырвалась. Посмотрела на меня и у меня впервые в жизни задрожали колени. Я даже отступила, едва не рухнув от ужаса. Кажется, с ней я не смогу сражаться, какой бы избранной я ни была, но это стало неважно.
Я вдруг поняла, что с ней не так. Она обезумела от горя, да, но ей врали, усиливая боль.
– Все не так, – сказала я и бросилась к ней, прижимая к груди банку, только ничего не успела.
Она меня не слушала, верила, что я пришла сюда, чтобы заменить ее, что Глюквендер убил ее ребенка, а душу его держит в заточении, верила, что короля мы убьем, а потом будем править этим миром.
Черный шип едва коснулся моей шеи, пока я была поглощена ее чувствами. Я его просто не увидела, а потом он хрустнул от волны света, и я увидела, что такое собранный Глюквендер, что такое чистая сила в человеческом теле. У него сияли глаза. Волосы снова побелели, отросли, даже мантия налилась светом. Только это было началом настоящего боя – такого, которого я не хотела, и тут что-то упало, зазвенело и рассыпалось, покатилось по полу в разные стороны, меняя запах всего. Мы все обернулись на звук и увидели Эргата, стоявшего на обломленной ступени с резной шкатулкой в руках. Из нее на пол сыпались черные и белые бусины. Падали и катились в разные стороны, заставляя всех остановиться. На краю его рубашки каким-то чудом держалась нитка с бумажной маленькой птицей и едва заметно раскачивалась из стороны в сторону, словно та птичка на ленте у принца с портрета, что я видела во сне. Даже мне стало не по себе, а Хергана вдруг забыла о нас. Она задрожала, попятилась, вся сжалась и внезапно исчезла, оставив нам возглас болезненного ужаса и хруст трескающегося камня. Башня все же собралась рухнуть нам на голову.