Глава 23 – Черно-белые бусы
Лекс
Ума не приложу, как Эргат смог взять шкатулку в моем кабинете и зачем принес сюда разорванные бусы Херганы. Это был ее талисман, оставленный во дворце. Я нашел их разорванными, и сам не знаю зачем собрал деревянные бусины и сложил в шкатулку. В них была ее сила. Хотел потом вернуть их ей, но так и не смог.
Эргат посмотрел на меня туманными глазами. Кажется, он все еще спал и плохо понимал, что происходит. С ним бы сейчас поговорить всерьез, но времени нет. Башня трещит, и с потолка на меня сыпется каменная крошка.
– Надо уходить, – сказал я, понимая, что все остальное будет после.
– Учитель, я…
Эргат посмотрел на меня испуганно и виновато. Видимо, теперь только понял, что пошел туда, куда ходить было запрещено, и взял то, что трогать не велели. Только я не злился. Запрещал ведь потому, что за него боялся. Он юн, импульсивен, а в кабинете и пустота рядом, и артефактов много.
Обнял его, прижал к себе и потянул к выходу.
– Алика, выходи первая, но с порога на тропу не спускайся, – скомандовал я, прижимая к себе дрожащего Эргата, и повел его к выходу. – Все хорошо, – искренне сказал я. – Мы с тобой потом поговорим, а пока постарайся просто проснуться.
Башня была готова рухнуть, приходилось держать ее своей волей: не давать камням падать, держать их уплотнившимся воздушным каркасом. Только у самой двери вдруг понял, что не забрал кое-что важное. Обернулся, выталкивая Эргата на крыльцо, а сам протянул вперед две руки. В левую прилетел термос. В правую – кружка. Я точно помнил, что кофе я успел выпить, но теперь он снова был, еще и теплый. Сделал глоток и вышел.
Башня за мной превратилась в маленькую черную крошку и упала ко мне в карман, а я застыл на черной ступени. На белой, самой светлой лежал камень, что я отдал Людгардену, а по каменной дорожке катилась белая бусина. Для того чтобы принять такое, одного глотка кофе мало. Я выпил еще и вздохнул.
– Что ж… для начала будем выходить из леса, а потом уже понимать, что и почему, ладно? – спросил я, понимая, что эта реальность явно намерена свести меня с ума своими безумными ходами и яркими эмоциями.
Мои товарищи по несчастью посмотрели на меня. Эргат все еще растерянно и немного напуганно. Алика совершенно пораженно. Она к груди прижимала странную банку, закрытую деревянной пробкой, перевязанной сверху серой бумагой и растрепанной бечевкой. Кажется, моя бабушка так закрывала варенье, а на бумаге писала название. Тут тоже что-то было написано, только на надпись я посмотреть побоялся, было почему-то неловко, словно мог заглянуть в ее тайны. Она же точно так же опасалась смотреть на лес, видимо тоже считала его моим секретом.