— Эля, ты сделаешь это, — произнес он с легкой усталостью.
— Нет! — ответила я как можно боле твердо, но голос мой предательски дрогнул. — Это слишком. Полкан, я на такое не подписывалась!
— Эля, — вкрадчиво протянул оборотень и, судя по звукам, подошел вплотную к ширме, — не вынуждай меня применять те методы, которые я применять не хочу.
— Например, какие? — испуганной мышкой пискнула я. Стало по-настоящему страшно, потому что он не шутит. Я абсолютно беззащитна перед ним, законом и императором. Даже Эйдена, и того отвадили.
— Лучше тебе не знать, мартышка, — устало вздохнул он. — Одевайся. Я дам тебе плащ, по улице пойдешь в нем, — Полкан попытался подсластить горькую пилюлю. Я замерла, не зная, как выкрутиться. Не могу я такое надеть! Это унизительно, пошло и недопустимо. Я словно ломаю себя. — Эля, мне долго ждать? — прозвучало очень недовольно. Оборотень стоит впритык и вслушивается в каждый издаваемый мною звук. Мои руки стали ватными, я просто не могу это надеть! Физически руки не поднимаются. — Его Величество приказал в случае саботажа немедленно доставить тебя в темницу и запереть в металлическую клетку, — с оттенком сочувствия произнес Полкан. — Я не хочу этого делать, Эля. Надень этот дурацкий костюм, сделай свое дело, и мы оба обо всем забудем. Если все пройдет успешно, я даже угощу тебя пивом.
В ответ на такое странное заявление господин Хаон не сдержался и громко фыркнул. Я его прекрасно понимаю.
— Я не пью пиво, — отозвалась я.
— А что ты любишь? — хмыкнул оборотень.
— Шоколад, — вздохнула я. Сама не знаю, зачем веду этот бессмысленный диалог. Выхода у меня, по сути, нет. Точнее, есть — сесть в клетку, как зверь, и уже никогда оттуда не выбраться.
— Значит, куплю тебе шоколад, — без раздумий согласился Полкан. — Одевайся, Эля. Не глупи. Твои таланты нужно развивать, они должны приносить пользу. Я не считаю, что такая уникальная девушка должна гнить в клетке. Давай, девочка, одевайся.
Пальцы стали словно деревянные. Я неуверенно потеребила тонкую материю одежды и почувствовала, как что-то надламывается внутри. Я впала в странное состояние, когда чувства, эмоции и переживания, прежде бывшие очень острыми, вдруг отключились, растворились, и в душе воцарилась пустота.
— Иду, — едва слышно шепнула я и начала одеваться. Как натягивала на себя этот позор — не помню, в памяти образовался провал. Очнулась я тогда, когда все уже было готово. Лишь тогда я вышла из своего хлипкого укрытия. Глаза Полкана сузились при виде меня, одетой в пошлое непотребство. Взгляд пропутешествовал от макушки до пяток, и мурашки бежали по моей коже вслед за ним.