Шаламов спрыгнул со стола, взял Шестакову под руку и повёл на выход, но через несколько шагов обернулся и крикнул Стасу:
— Шняга у тебя всякая, даже выбрать не из чего. Я тебе свою кассету принесу. Вот там музон!
Стас буркнул что-то нечленораздельное, но только когда Шаламов с подругой и остальные парни из их класса ушли. Девчонки тоже приуныли, да и мне эта парочка подпортила настроение. Прозвенел звонок, и мы лениво поплелись на физику.
— Эта Шестачиха носится за ним как собачка, — зло процедила Светка, когда мы поднимались по лестнице. — Смотреть противно.
— Ага, прям на шею вешается, фу, — подхватила Куклина.
— И он тоже хорош, как телок на верёвочке. Куда она его потянет, туда и топает, — не унималась Черникова.
Наташка Капитонова тоже хотела что-то добавить, но на полуслове осеклась. Я подняла глаза и увидела, что впереди, на верхней площадке стоял Шаламов. И конечно, он всё слышал! Чёрт!
Он ничего не сказал, но смерил нас таким взглядом, что я готова была сквозь землю провалиться. Так неудобно! Так стыдно! Ну на этот раз смутилась хоть не я одна. Мы быстро и молча проскользнули мимо него в коридор второго этажа. Переглянулись — и у всех были такие лица! Особенно у Светки, она прямо пятнами розовыми пошла. Да я и сама не лучше — сразу зарделась как маков цвет. Физичка на нас грозно цыкнула за то, что мы пришли после звонка.
— Думаешь, он слышал? — зашептала Светка, как только мы сели за парту.
Я кивнула.
— Блииин, — она уронила голову на вытянутые руки.
— Черникова, поспать пришла? — дёрнула её физичка. — Иди к доске, ответишь домашний параграф и можешь спать дальше.
Шулейко издал смешок, Светка, передразнив его, поплелась к доске. Физичка, на Светкину беду, пребывала явно не в духе и принялась гонять её по параграфу. Сыпала вопросами и совсем не давала времени подумать.
— Как называется произведение постоянной Больцмана и постоянной Авогадро?
Светка бросила на меня умоляющий взгляд. Я зашептала:
— Универсальная газовая постоянная.
Светка повторила, благо слух у неё оказался лучше, чем у физички.
— Возьми мел, запиши уравнение… Как мы, кстати, обозначаем универсальную газовую постоянную?
У доски Светка совсем потерялась, и физичка влепила ей тройку.
— Ты спасибо скажи, Черникова, что не двойку. Вообще, ты и на тройку не знаешь, зато на уроках спишь.
Четвёртый урок тоже был напряжённый — география. Не в предмете дело, естественно, а в географичке, Валентине Матвеевне. Мама называет её Сталиным в юбке, а ученики — Фюрером, потому что Валентину Матвеевну у нас боятся до икоты, причём все, с пятого по одиннадцатый класс, и на урок к ней идём, как на децимацию. Я даже не понимаю, если честно, этот феномен. Она ведь никогда ни на кого не повышала голоса, просто взирала хмуро на класс, а мы сидели и цепенели под её взглядом. Никто сроду не осмеливался пошевелиться или издать посторонний звук на её уроках. Выражение «гробовая тишина» — это как раз про уроки географии. Естественно, никто из нас и помыслить не мог, чтобы не выучить домашнее задание, даже распоследний двоечник готовился к её уроку. И в общем-то, в плане оценок она не свирепствовала. Почти всегда, если вызывала к доске, ставила пятёрки. Хотя бойко у неё почти никто не отвечал — от страха запинались. Но она не цеплялась и не придиралась.