— Я не….
Он опускает кулаки на стол.
— Ты, блядь, беременна, Бетти!
— Он изнасиловал меня, — плачет она.
— Потому что ты позволила ему.
Он бьет ее по лицу.
Я вбегаю.
— Мама!
— Убирайся отсюда, Коул! — рычит мой отец.
— Иди, Коул.
Она выталкивает меня из комнаты и закрывает дверь. Я прикладываю ухо к ней и прислушиваюсь.
— Черт! Как ты могла позволить этому случиться? — требует он. — Теперь ты просто еще одна сломанная сучка. Как и все остальные.
— Я ухожу, и я забираю Коула с собой, — говорит она, игнорируя его слова.
— Ты никуда не уйдешь. И ты точно не заберешь моего сына с собой.
— Ты не смеешь поднимать на меня руку, — огрызнулась она.
— Я буду делать все, что мне заблагорассудится.
Я слышу, как он снова дает ей пощечину, и я пытаюсь открыть дверь, но она заперта. Она кричит.
— Мама! — говорю я, стуча кулаком в дверь. — Мама, открой дверь.
— Ты думаешь, я позволю тебе бросить меня? Ты думаешь, я позволю этому городу думать, что ты трахалась с другим мужчиной, которому на хрен не нужна ни ты, ни его ребенок? — его голос повышается. — Вы с Коулом останетесь там, где вам место. Под моей крышей. Под моим гребаным контролем.
— Ты мне не нужен, — гневно кричит она. — Ты нам не нужен.
Я слышу, как книги падают на пол, и ее придушенный крик.
— Ты права, — рычит он. — Не нужен. Но если ты выйдешь за эту дверь, я заберу у тебя Коула и этого ребенка тоже. Я брошу тебя в грязь, не имея ничего, кроме одежды на спине. Может, ты и при деньгах, но вся власть в этом доме принадлежит мне.
Я стою на чердаке, лицом к кровати. Хлопок входной двери вырывает меня из воспоминаний. Звук, с которым Остин покидает меня. Она заслуживает лучшего. Кого-то, кто не настолько испорчен. Человека, который будет относиться к ней лучше, чем все остальные гребаные ублюдки в ее семье.
Я провожу рукой по волосам. Голова раскалывается.
Я сделал ей больно. И самое ужасное, что мне это нравилось. Мое тело физически жаждало ее до такой степени, что это было нездорово. Ее крики. Ее слезы. Я, блядь, брал и брал. И она не остановила меня. А зачем? Я сказал ей, что я хочу с ней сделать, и она с готовностью бросила мне вызов. Она проверяла меня. И я ее подвел.
Я стал своим отцом. Человеком, которого я презираю.
Он уничтожил мою мать. Он перестал ее любить и отказался от нее, но я так не делал. Я любил ее так сильно. Неважно, что он считал ее сломленной. Для меня это делало ее особенной. Она была бойцом. Как и Остин.
Потянувшись вниз, я хватаю пустую бутылку Jack и с криком бросаю ее в дальнюю стену. Она разбивается на миллион чертовых осколков.