— Восемь. Вставай и тащи свою задницу к Шелби.
— Зачем? — я зеваю.
— Потому что Бекки только что позвонила мне, и девочки там.
Я поспешно встаю.
— Почему они у Шелби?
— Не знаю. Она позвонила мне и сказала, что Остин там нуждается в медицинской помощи. Я уже еду…
— Встретимся там.
Я одеваюсь и иду в дом Шелби меньше чем через пятнадцать минут.
Я звонил на телефон Остин более двадцати раз, и все они попадали на голосовую почту.
— Что происходит? — требую я, входя в ее кухню.
Шелби вскакивает со стула, вытянув руки перед собой. Остин сидит во главе стола, поставив локти на темную поверхность и уткнувшись лицом в руки, ее волосы упали и закрывают мне обзор.
— Убирайся отсюда, Коул! — рычит Шелби.
— Что с ней случилось? — требую я, игнорируя ее приказ. Она выглядит нормально. Может быть, у нее просто сильное похмелье.
— Не веди себя глупо, — огрызается Шелби. — Мы все знаем, что это ты с ней сделал.
— Он этого не делал, — усталым голосом отвечает Остин.
— Я? Я ни черта не делал…
— Ты думаешь, мы в это поверим? — огрызается Шелби. — В последний раз, когда она была здесь, ей понадобилось наложить пятнадцать швов, потому что ты приставил нож к ее руке.
— Ты что? — требует Бекки с другого конца стола.
Я стискиваю зубы.
— Я причинил ей боль, да, но я этого не делал. Черт, я даже не даже не знаю, что это такое. Какого хрена она здесь?
— Я звоню в полицию, — говорит Шелби, поворачиваясь к кухонной стойке, где лежит ее мобильный телефон.
Дик хватает ее за плечо, оттаскивая назад.
— Нет, не позвонишь.
— Почему, Дик? — огрызается она. — Ты помог ему? Тебя тоже посадят?
— Что происходит? О чем вы, ребята, говорите? — спрашивает Бекки, ее голубые глаза ходят туда-сюда между нами.
— Дик, что ты наделал?
— Он этого не делал, — говорит Дик, игнорируя вопросы Бекки.
Шелби сужает на него глаза.
— Ты бы встал на его сторону…
— Он этого не делал! — огрызается Остин. Она отнимает руки от лица, и они падают на стол. Она смотрит на нас. Бекки закрывает глаза и отворачивается.
— Черт. — шипит Дик.
Мое сердце замирает, когда я вижу ее. У нее три пореза на лице, которые Шелби зашила вдоль правого глаза. Ее кожа в синяках и распухла. Ее правый глаз фиолетовый.
— Ты этого не знаешь, — возражает Шелби. — Ты сказала, что на парне был черный капюшон. Было темно. И Бекки спала. Это мог быть Коул…
— Нет, — прерывает она ее. Затем она смотрит мне в глаза. — Коул — это может, но он не трус. Если бы он хотел причинить мне боль, он бы сделал это при включенном свете и под моим взглядом. Он бы не прятался.
Я выдерживаю ее взгляд, но мой желудок сжимается от ее слов.