— Когда это будет иметь смысл, — рычит он, его глаза сужаются на меня.
Я фыркнула.
— Ты порезал мне руку — в этом не было смысла. Ты украл машину — это не имело смысла.
Он встает.
— Я угнал эту машину для страховки. В этом, блядь, был полный смысл.
— Страховка на что? — я требую, набираю воду и встаю. Комната качается, но мне удается не упасть, как похмельной идиотке.
— Это уже не имеет значения, — он отмахивается от меня.
— Имеет! — кричу я, выходя из себя. — Теперь все, блядь, имеет значение. Здесь столько лжи и секретов, что я не могу за ними угнаться. Дик был единственным на нашей стороне, и вдруг он хочет, чтобы ты ушел от меня? — я качаю головой. — У него должна быть причина. И ты скажешь мне, какая. Я достаточно натерпелась дерьма, чтобы знать, с чем столкнулась.
Его глаза сужаются на мои, и я вскидываю бровь, не отступая. Он отводит от меня взгляд, и я понимаю, что выиграла, когда его челюсть становится острее.
— Эта машина принадлежит Брюсу.
— Что? — я задыхаюсь. — Зачем тебе красть машину моего отца? — требую я.
Его глаза возвращаются к моим.
— Он хранит ее на складе, которым владеет мой отец. Я украл ее, чтобы гарантировать, что он не отправил тебя обратно.
— Ты несешь чушь, Коул, — прорычала я.
Он делает шаг ко мне.
— В тот вечер за ужином, когда вы с Селестой мыли посуду, он сказал мне, что отправит тебя обратно к матери с двадцатью тысячами долларов. Я попросил его отдать тебя мне. Что если он отдаст тебя мне, я буду держать тебя подальше от неприятностей.
— Я не какая-то гребаная игрушка, — огрызнулся я.
— В то время ты ею была, — рычит он в ответ, — я сжимаю руки в кулаки. — Он сказал мне нет. Тогда я сказала ему, что у меня есть то, что ему нужно. Я достал ключ от его машины и сказал ему, что он сможет забрать ее после окончания школы, если позволит тебе остаться здесь. Он улыбнулся мне. И он согласился.
— Вот почему он не отправил меня обратно, когда меня отстранили от занятий, — шепчу я.
Он кивает.
— Ты козел.
— Ты не понимаешь…
— Нет. Думаешь, не понимаю! — огрызаюсь я, подходя к перилам, с которых открывается вид на первый этаж. Я хватаю свою черную сумку и расстегиваю молнию.
— Не то чтобы ты не знала о моих намерениях, — говорит он у меня за спиной. — Я ни разу не притворялся, что ты мне не безразлична.
Я вздрагиваю от его слов и достаю свою рубашку из сумки.
— Это было очевидно, когда ты порезал мне руку.
— Остин…
— Или, когда твой лучший друг снимал на видео, как я ползаю по тебе, — я стягиваю рубашку через голову, даже не потрудившись надеть лифчик. — Давай не будем забывать о записи, где ты трахаешь меня в ванной.