Как дурочка. До розовых щенят перед глазами.
Его взгляд меняется. Становится по звериному цепким, обжигающим.
Целует. Властно. Лишая здравого смысла и воли к сопротивлению. Я не могу бороться, потому что колени становятся пластилиновыми, и в груди пульсирует обжигающая лава. Он знает это, пользуется мой слабостью чтобы прогнуть, вынудить поступить так, как нужно ему.
— Хорошая девочка, — треплет меня по щеке и отстраняется, а я с трудом справляюсь с внезапно подкатившими слезами.
Я внезапно осознаю, насколько все зыбко. Понимаю, что мы с ним на разных берегах и между нами лишь тоненький мостик, готовый оборваться в любой момент.
Если это случится Демид выплывет, а я упаду в самый глубокий водоворот и захлебнусь.
— Я позвоню тебе вечером, когда у меня все закончится, — произносит будничным тоном, будто и не ломал меня пару секунд назад, — а завтра пообедаем в одном хорошем месте.
Горечь во рту усиливается. Мое время — это его обеденные перерывы, да редкие вечера, когда он не пропадает на встречах. Ему этого хватает, а мне чертовски мало, и я до одури боюсь, что и эти крохи рано или поздно оборвутся.
Он отвозит меня домой, высаживает возле подъезда и без сожалений уезжает.
Невозможные ощущения внутри. Будто кипятка плеснули на обнаженную рану.
Мне больно. Я не понимаю почему. Мы вместе. Все хорошо.
Я просто чувствую, что это хорошо не зависит от меня. И продлится ровно столько сколько это будет нужно Барханову.
— В смысле не идешь? — возмущается Алина, — мы же договорились. Что за бред?
— У меня просто не получается. Дела, — вяло отбиваюсь от подруги, чувствуя себя глубоко несчастной. Ну почему все так через жопу? Где справедливость в этом мире?
— Вознесенская! Какие дела? Посылай их нахер и вперед. Ночь зовет.
— Не могу, — повторяю, как унылая бараниха, — мне нельзя.
Эти слова слетают с языка прежде, чем я успеваю подумать.
— В смысле нельзя? Мама не пускает? Ты опять люлей за что-то отхватила?
— Нет.
В трубке тишина, а потом подозрительный шепот.
— Ты из-за мужика своего супер-пупер-мега-крутого не идешь? Да? Он тебя не пускает?
— Он просто попросил, чтобы я осталась дома. Потому что волнуется. Помнишь того типа, который в прошлый раз меня напоил…
— Ты мне зубы не заговаривай! Он просто посадил тебя на цепь, да? Ты теперь всегда будешь делать то, что он говорит?
— Все не так…
— А как, Лер? Ты постоянно срываешься с крючка. Вспомни, когда ты последний раз с нами ходила? Только и слышно от тебя Демид то, Демид се. Можно подумать кроме него ничего вокруг не существует.
— Алин, не нагнетай. И так тошно.