«Сериальчик смотрю».
Под названием «Жизнь одной блаженной идиотки».
«Интересный?»
«Чрезвычайно!»
Что ни день, то новая серия.
«Расскажешь потом что там».
На самом деле ему не интересно. Простая вежливость, и у меня внутри снова кипит.
Почему бы не сказать: приезжай, посмотрим вместе? Почему бы хоть раз не пригласить к себе домой, а не вот в эту проходную дыру!
Проглатываю обиду. В том что я дура и фонтазерка, он не виноват. Никто не виноват.
«Спокойной ночи. Целую».
«Спокойной».
Убираю телефон в карман и досадливо крякаю. Потом достаю из контейнера румяный кусок и угрюмо его рассматриваю.
М-дяя. Сделала сюрприз. Порадовала любимого мужчину пирожком.
Достаю из контейнера румяный кусок, рассматриваю его угрюмо:
— Из-за тебя все! — встряхиваю его обиженно и с тяжелым вздохом кусаю. Сама все съем. А дома остатки подчищу и шоколадом заем. Стану толстая! Некрасивая. С трясущимися ляжками и отвисшей жопой. Так мне и надо!
Когда спускаюсь вниз, Консьержка узнает меня, но не говорит ни слова только провожает неодобрительным взглядом. Я все так же точу пирог, склоняясь над контейнером, чтобы не накрошить на блестящий, идеально чистый пол.
— Дофвидания! — шепелявлю с набитым ртом. Машу ей рукой и выхожу из подъезда.
На улице теплая ночь, где-то в кустах сердито ворчат коты, а я стою с липкими от пирога пальцами и чувствую себя несчастной.
М-дяя. Сделала сюрприз. Порадовала любимого мужчину пирожком.
* * *
Утром мое настроение лучше не становится. Я все так же глубоко несчастна.
Даже глубже, чем накануне вечером. Потому что девочки начали выставлять фотографии, и с каждой новой картинкой, я все больше убеждалась, что пропустила шикарную вечеринку.
Рассматривала счастливые, полупьяные лица подруг и злилась.
Ну какого черта, а? Почему они могут отдыхать, как им вздумается, а я нет? Разве это справедливо? Даже в носу защипало, от подкатывающих слез. Ну не честно же, не честно! Чем я хуже?
В этот момент очень хотелось написать Демиду о том, какой он гад, и что нельзя так со мной обращаться. Я девушка, а не цепная собака! Он мне не отец, чтобы ставить такие условия. Не муж, в конце концов.
Вспомнила свой ночной поход и вообще приуныла.
Пока другие развлекались, а сам Демид валялся дома перед камином, я как идиотка прыгала у него под дверью.
Боже. Как глупо. И стыдно. И обидно.
Я даже не могу смотреть на саму себя в зеркало. Зубы сводит от собственной тупости.
В довершение к ужасной ночи и унылому утру, мне звонит Демид:
— Как дела? — спрашиваю немного скованно. Мне стыдно за свою вчерашнюю выходку с пирогом, и я очень надеюсь, что дотошная консьержка не сообщила ему о мое позоре.