– При чем тут я? – мотнула головой Эйзза, и слезы, срываясь, закапали на кровать. – Вы меня вообще слышите? Ему плохо!
Ххнн прижал уши. За такой тон можно и отшлепать. Единственное смягчающее обстоятельство – девчонка в истерике.
– Эйзза…
Она вырвала руку.
– Вы понимаете, что он умирает? Я обещала его жене, что буду с ним и позабочусь о нем. Я добыла разрешение служить во флоте, чтобы быть рядом с ним. Я хирра Ртхинну отказала, чтобы остаться с ним. Вы называли его другом, неужели вам все равно, что он умирает, и никто не поможет ему выкарабкаться? В одиночестве, без просвета! Из-за вас!
Ххнну стало совестно. В самом деле, Мрланк совсем плох. Но руки распускать ему не стоило. Хотя, конечно, подбитый глаз – такая мелочь в сравнении со смертью…
– Эйзза, мне его жаль, но за язык я его не тянул. Он сам приказал тебе. Если ты ему нужна, что же он так легко расстался с тобой?
– Легко? – переспросила она.
Ххнн уже сообразил, что сморозил глупость. Он видел, с каким трудом дались Мрланку эти слова. Именно поэтому и решил с ним помириться: понял, что ради примирения Мрланк уступает ему то, что не уступил бы ни при каких других условиях. И обрадовался, не осознав иного – того, как больно это для самого Мрланка.
– Он перед вами извинялся, как только умел. Но вы и слушать не хотели! Вы просто не оставили ему выхода.
Ни ему, ни себе. Что так, что этак, а друга он потерял. Он дразнил его капитаном, но теперь тот будет видеть в нем лишь старпома. Друзья так не поступают. Он обхватил виски руками и издал стон, переходящий в вой.
Салима посмотрела на часы. Посланник опаздывал на встречу. Весьма непредусмотрительно, если учесть, что эта встреча нужна именно ему.
Она пожала плечами и вернулась к просмотру новостей. Как бы то ни было, следующую аудиенцию она ради шитанн откладывать не станет. Выпроводит его точно вовремя, даже если он прибудет за пять минут до этого. Человек взрослый, в дипломатии не новичок, должен понимать.
Вызов от секретаря.
– Да, Эстер?
– Охрана сообщает, пришел господин Ртхинн Фййк. Пропустить?
– Разумеется, Эстер. Передайте, что я его жду… с нетерпением.
Поймет ли он тонкий намек на свое опоздание?
Шитанн, войдя, отвесил изящный поклон.
– Прошу прощения, Салима ханум, – сокрушенно произнес он. – Я задержался.
А «тельняшка»-то на нем новая. Тоже красного оттенка, но чуть другого: не бордо, а розовое вино.
– Но я исправлю свой промах, – он очаровательно улыбнулся. – Вы любите цветы, Салима ханум? – не дожидаясь ответа, он грациозным движением сорвал упаковку со свертка, принесенного с собой. – Это цветы с моей родины, они называются ттеи. Покорнейше прошу принять, – и он опустился на одно колено, как какой-нибудь Дон Кихот или доблестный рыцарь Айвенго.