— И правда жуть, — выдохнула я, едва представив описанную ей картину. — Теперь окончательно поняла, почему мне запретили в академию возвращаться.
— Запретили? Учиться запретили? Вот прямо совсем? — охнула Иланна.
— Не совсем. Запретили учиться в академии Гастана Саррийского, — разом скиснув, пояснила я. — Меня, Алана и вообще всех пепельников из тех, кто выжил, Домен решил перевести в какую-то закрытую военную гимназию. И по словам Алана, это так себе вариант, хотя и более безопасный, потому что покинуть стены гимназии мы сможем только через несколько лет, когда выучимся. Без вариантов.
— М-м… ну, по крайней мере, хотя бы учебу можно продолжить, — протянула подруга.
— Угу, — буркнула я. Утешение было слабым. Мне-то нужна свобода!
Тем не менее разговор с Иланной меня успокоил. По крайней мере с подругой все хорошо. А об остальном обещал позаботиться Айландир.
Поболтав еще немного и подбодрив друг друга, мы договорились связаться завтра к вечеру. На том и расстались.
Новостей и разговоров на сегодняшний вечер было более чем достаточно. Отключив кейлор, я поглубже зарылась в одеяло, а вскоре провалилась в сон.
Но сон опять оказался странный. Такой манящий, такой чувственный… наполненный наслаждением и откровенными ласками, переходящими в ритмичные движения двух сплетенных тел.
Мужские губы, жесткие, жалящие до боли и тут же распаляющие меня вновь, заставляя стонать. Его руки, скользящие по моему телу с уверенной небрежностью, свойственной лишь тому, кто давно изучил и знает каждый его изгиб. Знает все, что может доставить мне удовольствие. И знает все, что может от моего тела получить.
Движения мужчины становятся более резкими, сильными, срывая с моих губ уже не стон, а вскрик. Первый, второй, третий… и это его распаляет еще сильнее. Теперь он больше не сдерживается. Ритм становится более быстрым, рваным. Он доставляет боль, но избежать ее не позволяют сильные пальцы, которые впиваются в мои бедра, сжимая и удерживая так, как нужно ему.
Как в тумане, где-то на границе сознания мелькает, что принуждение — это слишком. Что не этого я хочу. Но мысль, едва появившись, тотчас исчезает под новой волной наслаждения. Эта волна оттесняет сознание и здравый смысл прочь.
И я подчиняюсь. Отдаю всю себя. Растворяюсь под его натиском и принимаю так, как могу, чтобы на пике закричать от его напора и чувства наполненности.
А потом, когда насытившийся мужчина откидывается назад, на подушки, устраиваюсь на его плече.
— Ты потрясающий. Не понимаю, как можно тебя не любить, — выдыхаю я в губы… Александру?!