Сержант принес глиняную миску с едой, накрытую парой круглых арабских лепешек и кружку с чем-то вроде компота. И кушанье поставили перед девочкой. Но, она просто сидела на камне и не торопилась есть. Вскоре к палатке подошел капеллан. Следом за ним сержант тащил постельные принадлежности, да и у самого капеллана была сумка с какими-то вещами. Когда полог палатки осторожно приподняли, девочка по-прежнему сидела на камне и смотрела на горящую свечу правым глазом. К пище она не притронулась. На приветствие, которое капеллан произнес на немецком и повторил на греческом, итальянском и на арабском, она никак не отреагировала, не меняя позы, продолжая сидеть и смотреть на свечу. Она выглядела настолько отрешенной, что казалось, что душа ее летает где-то далеко. Капеллан только вздохнул и, первым делом, внимательно осмотрел рану на лице ребенка. Потом сказал:
— Мне нужно почистить края раны, чтобы зашить. Грегор, поможешь мне. Крепко держи девочку, потому что придется сделать ей больно. Но, это ради ее же блага. И принесите мне сюда таз с водой и черпак.
Последние слова предназначались сержанту, который тут же побежал выполнять поручение. А капеллан достал из своей сумки настоящие медицинские инструменты, пусть и довольно примитивные, и, подстелив белую тряпицу, аккуратно разложил их на камне, заменяющем стол.
Девочке было больно, но она терпела. Сильные руки того рыцаря, который пришел за ней, чтобы забрать из вонючей дыры, где она пряталась, крепко держали ее. Но она понимала, что ее лечат. То ли от новой боли, то ли от молитв, которые читал на латыни пожилой врач, делая свое дело, ее сознание начинало проясняться. А когда старик закончил сшивать края раны на лице и положил свою ладонь ей на голову, что-то изменилось. От ладони старика исходило необычное тепло, которое действовало животворяще. Вскоре сознание полностью вернулось к ней, а боль отступила. И она вспомнила все те ужасные события, которые произошли, начиная с прошлогодней осени. Все произошедшее вновь возникло в памяти. И она зарыдала.
Воспоминания нахлынули на девочку. Она вспомнила, что зовут ее Адельгейда фон Баренбергер и снова отчетливо видела, как полтора десятка монахов, одетых в широкие плащи с капюшонами, неспешно приближались к захваченному мусульманами монастырю.
Стражник на башне вынужден был высунуться из-за каменных зубцов караульной площадки, чтобы лучше разглядеть путников. «Зачем они идут? Неужели не знают о том, какая участь постигла всех тех христиан, которые оставались в монастыре после того, как мамелюки султана Бейбарса ворвались внутрь?» — наверное, думал он. Караульщик на башне не успел удивиться, когда плащ одного из монахов распахнулся, и стремительный стальной болт, вылетевший из арбалета мессира Эдварда, попал стражнику в левый глаз. Стражник умер тихо, не успев даже вскрикнуть.