— Больше Юпитера.
— Маме не станем рассказывать, — сказал отец и сделал ещё глоток.
— Скажи, ты всё-таки шутишь? — спросил я с надеждой.
— Нет, сынок, — отец вздохнул. — Я понимаю, что у тебя какая-то своя, огромная и непонятная жизнь. И ты, наверное, стал больше, чем человек. Как эти, Изменённые.
Я кивнул.
— Но я не знаю, чем тебе помочь, — сказал он. — Если скажешь, что надо сделать, — сделаю. Ты же наш сын. Но, наверное, сейчас пришло твоё время решать и действовать. Потому что этот мир твой. Дарины. Анастасии.
— Чего шумите? — донеслось из коридора.
Повернувшись, я увидел сонное лицо Наськи, выглядывающей из полуоткрытой двери её комнаты.
— Привет, — сказал я. — Чего прячешься, иди к нам.
— Я не одета, — ответила она с достоинством. — И спать хочу. Болтайте потише, а?
И действительно — прикрыла дверь и исчезла. Я мстительно подумал, что, когда она узнает о наших приключениях, то будет очень жалеть, что не услышала их сразу.
— Уже ухожу, — сказал я. — Ладно, пап. Мне просто надо было узнать, что у вас всё в порядке. Завтра день суматошный.
Он кивнул. Помолчал мгновение, спросил:
— Про Юпитер правда?
— Ну это был не Юпитер, покрупнее немного, — уточнил я. — Чистая правда.
Отец покачал головой, и я подумал, что после моего ухода он может и повторить свой «ночной колпак».
День был чудесный.
Бывают в Москве такие летние дни, когда погода становится похожей на прежнюю. Нет ни тропической духоты, ни ливней, ни стремительно набегающих туч. И на тротуарах людно, и машин на улицах много, и, если не смотреть в небо, — всё как в детстве.
Ну, почти всё. С двумя девчонками я бы гулять постеснялся, засмеют.
А сейчас не стеснялся. Совсем.
И плевать мне на все сложности отношений.
Мы как-нибудь в них разберёмся.
Уж если могли существовать единым сознанием, то обязательно разберёмся. Главное, мы вместе. И без всяких недомолвок и тайн.
Мы доехали до уголка Дурова на полупустом автобусе, но выйти пришлось на следующей остановке, у аквапарка. Гнездо было оцеплено полицией, мы переглянулись, но ничего говорить не стали.
И, когда вышли, молча пошли по Олимпийскому назад, к украшенному фигурами зверей зданию.
Полицейские были не из отдела «Экс», обычные муниципалы. Видимо, их поставили во внешнее оцепление, и они откровенно скучали.
— Ребята, проходите мимо, — сказал сержант, когда мы направились к зданию. — Тут закрыто.
— Слон сдох, — поддержал его напарник.
— Слон живой и здоровый, — мрачно сказала Дарина.
— А воняет, как дохлый! — Видимо, второй полицейский ждал этой фразы и заранее заготовил шутку. Он даже тоненько хихикнул, что не очень-то вязалось с его формой и мужественной внешностью. Потом нахмурился, внимательно разглядывая Дарину.