— То есть ты всё-таки воскреснешь? — не унималась Грешрари.
— Возможно, — он пожал плечами, — Но вряд ли это буду именно я. Частицы-то соберутся разные. Может, через год или сотню лет, но они сконцентрируются в единой точке, создав новую душу, которая поселится в одном из миллионов миров.
— О как, — хмыкнула Ирда, — Небольшой урок о жизни призраков.
— Я не против поболтать, — улыбнулся лев, — За эти года единственным моим развлечением было — идти на завтрак, обед и ужин псам. Поверьте, такую участь я не посоветовал бы даже врагам. Для меня прошло несколько столетий, когда мы виделись в последний раз. И я… устал, — эти слова он произнёс отрешённым голосом, — Лучше уж умереть окончательно, чем терпеть эти мучения.
— Ты их заслужил, — вырвалось у Вероны, отчего она тут же смущённо прикрыла ротик.
— Да, я полностью согласен, — кивнул Кивайн, — Поэтому я готов помочь вам. Совершить благое дело. Провести вас по этому лабиринту, потому что сами вы не доберётесь.
— С чего бы нам доверять тебе? — прищурился я.
— А что вы теряете? — он оглянулся на выход в чёрную пустыню, — Если вернётесь, то вас могут сожрать, и тогда уже не выбраться даже через врата. Остаётся только способ, что я предложил — заполучить свои умения.
— Но с чего ты взял, что мы неспособны найти сердце улья сами?
— Сердце улья? — удивлённо переспросил он, — Не знал, что оно так называется. Впрочем, весьма похоже…
— Так ты был там? — сразу же напрягся я.
— Конечно. Каждая душа, заброшенная в Преисподнюю, сперва пролетает через это… — развёл руками, — это место, как бы оно ни называлось. Мы становимся с ним едины. Правда, потом нас вышвыривает во внешний мир.
— Так, стоп, — Наяда сделала шаг вперёд, — Если здесь вас не пожирают эти монстры, то почему бы не прятаться за стенами?
— Всё довольно сложно, — лев чуть скривился, — Проблема в том, что сердце улья, буду называть его так, открывается не всем. Лишь одному духу и то ненадолго. Если он успеет сюда заскочить, то у него будет примерно суточная передышка. Мы знаем, где находится центр, можем пройти туда, так как нас к нему тянет, и не заплутать. Я видел сердце, бил его, хотел забрать магию, понимал это, но не мог ничего сделать, так как, — грустно вздохнул, — неживой. Когда засыпаешь, то просыпаешься уже снаружи в пасти одного из псов. А вот вы вполне можете выбраться благодаря ему.
— Но если оно открывается ему, то почему открылось нам? — спросил я.
— Видимо, потому что вы живые. Ну а мне просто повезло оказаться рядом, вот и стал тем самым единственным духом.
Я задумался. Посмотрел на команду, но те не знали, что делать. Как и я. Доверять тому, кто готов был снять с тебя кожу живьём — так себе идейка. Но что нам остаётся? Бросить его и идти самим? А если он говорит правду? Что тогда нас ждёт? «Мёртвая вода» вряд ли будет работать так же, как и на поверхности. И если угодим в ловушку, то можем остаться здесь навсегда. Да и потом, что мне стоит убить Кивайна ещё раз? Он же не просит оживить его или взять с собой. Наоборот, желает избавиться от мучений и готов распрощаться с жизнью.