Мгновение, и мы уже на кожаном диване, холодящем кожу, а в крови бушует пожар невиданный. Путаюсь в ремешке сумочки, с шипением откидываю ее в сторону, тут же жадно цепляясь за Евгения. Тяну на себя, во власти дикой похоти.
Он торопливо расстегивает джинсы, не отрываясь от моих губ: терзая их, покусывая. Краем уха слышу, как шелестит разорванная фольга презерватива. Выгибаюсь навстречу, обвивая ногами, и стону в голос, когда, качнувшись вперед, входит до упора.
— Узкая какая, — шепчет хрипло, начав размеренно двигаться. Подхватывает под ноги, ближе к себе притягивая и проникая еще глубже, до приятной боли внутри. Пальцами впившись в бедро, держит, входя невероятно глубоко: двигаясь, ускоряясь, обжигая прикосновениями.
А я кричу в его руках, податливо выгибаясь навстречу. Впиваюсь ногтями в его плечи, с ума сходя от ощущений.
Безумие. Все не так, как я привыкла.
Все неправильно — остро, горячо, запретно и от этого желанней во сто крат.
Женя не сдерживаясь, вбивается в мое тело, доводя до исступления.
Мозг? Мозг давно отключился, уступив место дикой похоти.
Мне не приходится подстраиваться под его движения — всё происходит синхронно и в такт, поэтому чувствую его каждым миллиметром кожи.
А потом меня накрывает вспышка. Дикая болезненная, доводящая до судорог.
Женя шумно дышит — в диком запале желания, прижимает мои руки к дивану и нависает надо мной:
— Все? — голос не узнать, хриплый вибрирующий.
Не в силах говорить, киваю. И он снова двигается — быстро, жестко. Каждый раз рывком притягивая к себе, а я только всхлипываю от невероятных ощущений.
Толчок. Еще толчок, и Евгений с рычанием замирает — его член подрагивает, изливаясь внутри меня.
Сил нет никаких! Все тело в блаженной неге, но когда Женя встает с дивана, я заставляю себя подняться. Натягиваю сиротливо откинутые в сторону трусики, поправляю платье. Евгений тем временем тоже себя приводит в порядок — презик в урну, которая в углу комнаты стоит. Застегнув брюки, тяжело садится на диван рядом со мной. Притягивает к себе, и я с удовольствием устраиваюсь на широкой груди, чувствуя, как заполошно бьется его сердце. Как и мое собственное.
— К тебе, или ко мне? — уточняет, спустя несколько минут, когда перестаем дышать, словно загнанные лошади.
— Что? — отстраняюсь, удивленно заглядывая ему в глаза, похожие на грозовое небо.
— Куда поедем? К тебе или ко мне?
— К-когда? — мозг словно желе, ничего не понимает.
— Сейчас. Отличный вечер, и я хочу его продолжить, — в подтверждение слов проходится ладонью по ляжке, затянутой в чулки, а потом сжимает оголенное бедро.