– Ты же не думаешь, что я не знаю о тебе? – пророкотало нечто снизу. – Я бы не хотел допустить твоего непонимания ситуации. Сейчас. – несмотря на то, что голос шел снизу, он раздавался одновременно будто и отовсюду. – Ты можешь попробовать убежать, мое задание, до тех пор, покуда я не успел тебя увидеть. – голос с рычащего обратился в тон светского джентльмена.
– Почему не прикончишь? – вместе с паром выдавил из себя Картер.
– Ты напомнил мне, кем я был… Но ты ведь не помнишь, кем был я? Войди в лабиринт. Убей минотавра… Не позволь нам забрать тебя… – последние слова оно прорычало, теряя маску разумности. – Беги… И ни за что не оборачивайся…
События быстро понеслись. Кадр. Выскальзывание из квартиры. Кадр. Огромная мертвая туша, смотрящая прямо на тебя за дверьми внизу. И бег.
Страх повелевал им, заставив оставить все собранные вещи там и бежать в уже предстарческие годы так быстро, как только можно. Быть может, это был тот самый Сборщик. Исполнил ровно то, что пообещал, и нашел. И уже не отпустит. Всего лишь играется как с какой-то полузадушенной мышью, которая все пытается спастись стоит коту лживо отвести свое внимание от нее. На этот раз всё уже предрешено.
Картеру виделось будто в темноте дрожали дома, покрытые сплошь и рядом этой черной дрянью, стекающей в лозы прямо на улицы, распространяясь и сплетаясь между собой. Машины, мимо которых он бежал, тоже были в этом представителе местной флоры. Вся обивка, вся конструкция была в похожа на один черный силуэт.
“Черное. Черное. Черное. Как же достал этот цвет…”
Пускай Картер не поворачивался, но он чувствовал на своей шкуре чужое пристальное внимание. Где-то неподалеку эти зеленые жадные глаза сверлили его и чего-то жаждали. Не крови и не плоти. Им требовалось что-то другое.
В беге, несмотря на невыносимо холодный воздух, ударявший прямо в лицо, он думал и вспоминал те кошмары, что предпочел забыть и оставить место для новых…
Оставалось всего метров пятьсот, и он вне черты это жуткого места. Вон уже вдали под густотой слез, выбитых холодом, виднеется въезд, умащенный разношерстными машинами. Ещё дальше – собор.
Без оглядки, без шанса на отдых он мчался, жмясь к зданиям. Любой случайной кармашек в здании сейчас будет кстати. Но он споткнулся и завалился за одну из машин. Зажав рот рукой, он сопел, и рефлекторно его грудь вздымалась ради глотка воздуха.
Он лежал и внимательно слушал. Если повезло, то ничего не подаст голоса кроме ветра. За обнажившимся шумом, прочих звуков не было. Тишина звенела как роса на паутине.
Полминуты миновало. Минута. Он не шевелился. Еле-еле дышал, чувствуя, как подпирает в горле и на языке железом. Хотелось раскашляться.