— Хорошо, — вздохнул Гордан, — останавливаемся.
Довольные люди начали спешиваться и расседлывать лошадей. Сам дон подошел к экипажу, и приоткрыл дверь.
— Давай, Леврен, — выходи, и вытащи девку, посмотрим хоть на нее спокойно, — крикнул он во внутрь..
Но Леврен молчал.
В это время от мощного удара изнутри дверь отлетела прямо в лоб благородному дону и тот, без чувств, свалился на землю.
Наемники, поднявшие на этот звук головы, ничего не успели понять и в долю секунды, полегли, как подкошенные.
Еще через полчаса, на привале ярко горел костер, укоторого сидела странная кампания.
Два мальчишки и золотоволосая девочка грустно смотрели на пламя костра и молчали.
Я сидел и жутко злился на себя, на Василину и даже на Кяхта, который был вообще не при делах. Впору было ему злиться на нас, потому что теперь над ним висело обвинение в колдовстве.
— Позавчера я убил троих наемников, но не успел даже проникнуться этим обстоятельством, потому, что мы сразу ушли с этого места. Зато этой ночью, когда я, наконец, остановился и взглянул на бойню, что сам сотворил, мне стало по настоящему плохо. Двенадцать убитых наемников лежали на земле и смотрели на меня пустыми глазами. Я отошел немного в сторону, упал на мокрую траву, и меня вывернуло наизнанку.
Но лежать долго было нельзя. Я, с трудом встал и, пошел к реке, где кое-как отчистил себя от крови, и грязи. Несмотря на то, что несколько раз прополоскал рот, после рвотывсе равно оставался горький привкус.
Тот мужчина, который в харчевне схватил меня за руку, к моему удивлению был жив. Он лежал около экипажа, и злобно смотрел на меня. Но когда я встал над ним, он побледнел и пробормотал невнятно.
— Пощади, маг.
Несмотря на весь ужас, вокруг, мне стало смешно. Я прекрасно понимал, что сейчас и близко не смогу его убить, меня просто трясло при этой мысли.
У него была разбита голова и сломана голень, правда перелом вроде был закрытый. Но пока мне было не до похитителя. Я залез в экипаж и начал освобождать сначала Василину, потом Кяхта.
Василина, видимо здорово напугалась, потому, что пока я распутывал Кяхта, сидела, на сиденье, как мышка и молчала.
Когда Кяхт вылез из экипажа, то побледнел и его начало рвать так же, как меня. Василина же смотрела на трупы без всякой боязни, А когда проходила мимо командира этой шайки, мстительно сказала:
— Так тебе и надо злой дядька.
И посмотрев на меня, требовательно спросила:
— Почему он еще живой? Его надо убить, он может рассказать о нас Ордену.
Кяхт, до этого момента пытавшийся рассмотреть в темноте, что вокруг творится, при этих словах бросился бежать.