Я замер.
А потом кое-что вспомнил и задал очень важный вопрос
С каких пор мой принтер стал цветным?..
Даже самый отпетый скептик засомневается, если призрак пропишет ему апперкот.
Я решил ехать.
Спустя пару дней, собирая последние вещи в ночь на перелёт, я снова откопал проклятый журнал, посмотрел на него, и знаете? Он улыбался. Клоун на обложке улыбался. Красная дуга протянулась под его кепочной. Была ли у него раньше эта улыбка? От взгляда на неё меня пробирала дрожь.
Одолеваемый странным предчувствием, я закинул журнал в чемодан.
Ну а после приземления, в аэропорту, когда я оказался в совершенно чужом для меня мир, я вообще не выпускал его из рук. Творился какой-то бред. Всё вокруг меня как будто чокнулось, и это штука была моей единственной зацепкой.
Меня забрали на машине — я так волновался, что едва успел посмотреть на город. Чистый, богатый, современный. Голубые небоскрёбы щекотали брюшки облаков. Такое не встретишь даже в центре Москвы. Вокруг сверкали вывески на удивительно понятном мне языке. Когда это я выучил японский?..
…Меня разместили в отеле и сказали, что найдут для меня место в общежитии в первый школьный день.
Он был уже завтра.
То было 12-е число.
И да, именно «школьный» день. Я снова стал школьником, мне нужно было ходить в школу, даже в моём паспорте год рождения изменился.
Мне опять было 15.
Следующая ночь была бессонной.
Ранним утром, в 5.30, сверяясь с бумажкой, которую мне оставили, я вышел из номера, спустился на лифте и встал как столб на остановке.
Затем я дождался своего автобуса и выехал в пригород. Всё это время я находился в прострации и едва замечал происходящие вокруг меня вещи. В какой-то момент в автобусе я остался совсем один. В окне стройным рядом проносились частные домики с ухоженными лужайками, а потом на солнце сверкнуло миниатюрное рисовое поле.
Автобус высадил меня у подножия холма. Взобрался на него было непросто, и потому сейчас такой запыхавшийся.
Ну а после мне пришлось ещё подняться на школьную крышу, потому что захотелось прочистить голову на ветру и побыть в тишине… В общем, я устал. Беспокойная ночь тоже бодрости не прибавляла, и несмотря на это сна у меня не было ни в одном глазу, и сердце бешено колотилось в груди.
Разумеется, я пытался открыть журнал ровно в полночь на двенадцатое. Ничего не вышло. Снова белые страницы.
Меня тогда одолела страшная фрустрация.
И только утром, на улице, я заметил краешком глаза книжный киоск — он открывался в 7 часов…
Бредовая идея, разумеется, но проглядывалось в этом какое-то зёрнышко логики, а я к этому времени готов был схватиться за любую, даже самую хрупкую дощечку в океане безумия.