— Хочешь поглазеть, как я буду выглядеть в этой облегающей хламиде, гнусный развратник? Я категорически против, — угрожающе сказала я и покосилась на бассейн. На полтора десятка монстров одна хлипкая девица, то есть лирта — вообще не вариант.
Ни-ког-да!
* * *
— А-а-а! — орала я, когда ближайшая тварюга, подмигнув серо-зелёным глазом, подцепила меня носом под живот и поволокла на середину бухты, а потом через распахнувшиеся створки — в море.
Вероятно, донум заклинательницы чудо-животин позволял контролировать их даже в открытой стихии.
Кожа кварка оказалась упругой, гладкой, холодной, словно влажная резина. Не за что ухватиться, гребень слишком низкий и скользкий. Но зато спина плоская, и я закатилась на эту спину, как на водный матрас, стараясь не задумываться о том, что именно в этот момент лирта-дрессировщица, а точнее, магукротительница беспечно кокетничала со стоящим рядом Мартом, и на меня парочка вообще не смотрела.
Ему что, не хватило дома утех?..
А потом…
В какой-то момент мне стало совершенно безразлично что-то ещё, кроме самого движения, самой фантастической поездки верхом, которую только можно себе вообразить. Я даже оглянуться-то не успела, как оказалась в сотне метров от берега, фигурка Марта на берегу казалась крошечной.
— Умчи меня, олень, в свою страну оленью! — заорала я, прекрасно зная, что никто меня не услышит. Брызги, поднимаемые лаполастами кварка, то и дело попадали на лицо. И, наверное, только сейчас я по-настоящему и поверила, что я — в другом мире.
Глава 20.
Мы сидим на песке.
Март трясёт лохматой головой, вытряхивая песок. Каюсь, в том есть и моя вина. Кажется, первые минут тридцать после возвращения на твёрдую землю я провела в состоянии аффекта. Не помню, что творила — что-то кричала, размахивала руками и пыталась швыряться в Марта всем, что попадалось под руку. К счастью, ничего особенного не попадалось, а то ведь я за себя не ручаюсь.
И вот я пришла в себя, и теперь нам обоим немного неловко. А может, и много.
Это море отличается от земного запахом. Пахнет иначе, влажной скошенной травой. И самую малость мятой.
— Говорят, на дне, — нарушает затянувшееся молчание Март. — Тоже растут тараксумы. Подводные. Огромные, с дом величиной. Красота….
Я едва ли не хрюкаю от неожиданности, но давлю смешок в кулаке.
А потом, неожиданно для самой себя, осторожно касаюсь пальцем вплавленного в кожу над виском Марта ромбовидного чёрного камня.
— Не больно?
— Нет, — но его лицо каменеет, и я испуганно отдёргиваю руку.
— Расскажешь?
— Что именно ты хочешь знать?
— Что это такое? У вас тут так принято? Как… украшения?