- Не уверен, но думаю, что Дуэйн по своей воле ни за что не отказался бы от малышки, - начал Дамир, зайдя в комнату и плотно прикрыв за собой дверь.
- Ты же сам проверял наличие магического подчинения и другого влияния, - отвечал Рагор.
- Да. И его не было, но это не значит, что не имело место иное принуждение, - предположил сайен.
- И какое же? – раздражался медведь.
- Не знаю, - рыкнул грифон, а потом, словно опомнившись, внимательно посмотрел на кровать, где безмятежно спала их маленькая фея. – Не знаю, - уже тише повторил он. – Просто сомневаюсь, даже несмотря на то, что видел своими глазами.
- Ты ведь не все мне рассказал? – поднял точеную бровь Гор.
- Когда мы уезжали из Тирмстона, я видел его на крепостной стене. Он пожелал остаться незамеченным, но уверен, это был именно Дуэйн, - ответил Мир.
- Зачем бы ему быть там? – удивился генерал.
- Вот и я о том же. Найдя ту, что так долго искал, зачем ему мчаться сломя голову и, прячась, смотреть на другую, которую отверг?
- Ты прав. Что-то здесь не сходится, - задумчиво согласился Рагор.
- Я хочу, чтобы мы сейчас принесли друг другу магическую клятву, - решительно вставая с удобного кресла, произнес Дамир.
- Какую? – заинтересовался Гор.
- Если кто-то или что-то будет пытаться разлучить нас с Оливией каким бы то ни было способом, мы сразу должны сообщить об этом друг другу. Любое воздействие: магическое или нет. Это обезопасит нашу семью, а главное, мы не подставим под удар Оливию. Отголоски ее боли от разрыва с Дуэйном до сих пор гуляют во мне. Даже представить не могу, каково ей, - объяснил сайен.
Медведь молча отрастил длинный острый коготь и полоснул себя по ладони, произнося требуемые слова, ему вторил тихий голос грифона. Когда черный цветок украсил собой широкие брачные браслеты, мужчины удовлетворенно кивнули и, наконец, тоже отправились отдыхать, аккуратно ложась по обеим сторонам от любимой супруги.
Замок демонов, Неолиэль тир Теоран, за несколько дней до описанных выше событий
Новости о предназначении Оливии в этом мире наотмашь ударила по нервам, заставляя сердце заходится в страхе. Я знал практически все о том, какой ценой был спасен Эвиндейл матерью моей единственной, отец многое рассказал мне, потому как участвовал в тех событиях. Вероника едва не рассталась с жизнью, отдавая миру свою тьму, а если здесь этого будет недостаточно, и жертва будет непомерно велика? Что тогда? Глядя на императора, понимал: его мысли были о том же. Наша девочка слишком благородна, она не сможет остаться в стороне и смотреть на страдания мужчин, обязательно захочет помочь. Но какой ценой?